— Примерно так.

Ситуация выглядела тупиковой. Если король мог быть мужчиной только со своей бывшей женой и не мог допустить, чтобы какая-нибудь другая женщина приняла сходство с его женой, то что ему оставалось делать? Это-то и было тайной стороной личности короля Трента, которую Милли открыла Бинку: его бесконечная привязанность к бывшей семье. Трудно считать такого человека злодеем, да он им и не был. Он был самым замечательным волшебником и, возможно, самым замечательным человеком в Ксанфе. И Бинк был последним, кто захотел бы лишить короля этой его слабости.

И все же проблема наследника оставалась. Никто не хотел возвращения смутных времен из-за отсутствия твердой королевской власти. И пока не появится подходящий волшебник, чтобы продолжить непрерывность линии правления, наследник престола необходим.

— Кажется, у нас с тобой похожие проблемы, государь, — сказал Бинк. Он старался выказывать должное уважение королю, несмотря на то что познакомился с ним еще до того, как тот стал королем. Он должен показывать хороший пример. — Мы оба хотим сохранить верность нашим законным женам, и оба находим это трудноосуществимым. Моя проблема со временем пройдет, а вот твоя… — Он умолк, осененный внезапным озарением. — Милли оживет, когда ее скелет погрузят в целительный эликсир. Допустим, что и ты найдешь кости своей жены, привезешь их в Ксанф и…

— Если это получится, я стану двоеженцем, — заметил король Трент, но вид у него был потрясенный. — И все же, если мою жену можно оживить…

— Мы сможем проверить, насколько хорош этот способ, когда будут оживлять Милли.

— Милли — привидение, поэтому она не совсем мертва. Это особый случай, как, например, с тенью. Такое получается, когда у души остается важное незавершенное дело. А моя жена — не призрак, она никогда не оставляла незавершенных дел, если не считать самой жизни. А оживлять ее тело без души…

Бинк уже пожалел, что заговорил о такой возможности. Какой ужас может начаться в Ксанфе, если все без разбора кинутся оживлять старые кости!

— Она может стать зомби, — заметил Бинк.

— Здесь таится огромный риск, — пришел к выводу король — И все же ты снабдил меня пищей для размышления. Кто знает, может, и для меня еще осталась какая-нибудь надежда! А пока я никак не могу допустить, чтобы королева приняла сходство с моей женой. Возможно, я попаду в очень неловкое положение, если попробую и потерплю неудачу, но…

— Как жаль, что ты не можешь преобразовать самого себя, — сказал Бинк, — тогда ты смог бы попробовать свои силы так, что никто об этом и не узнал бы.

— Королева узнает. А потерпеть неудачу в этом деле означает раскрыть ей мою слабость, что я сделать не вправе. Она почувствует свое превосходство, когда узнает, что моя железная воля всего-навсего обычная импотенция. А от такого знания ничего хорошего ожидать не приходится.

Бинк, хорошо зная королеву, был с этим вполне согласен. Только уважение и страх перед личностью короля и его магическими способностями удерживали королеву в рамках повиновения. Талант короля к преобразованию сохранится,, но вот уважение к его личности неизбежно пострадает. И тогда сладить с королевой будет очень трудно, а это вряд ли пойдет на пользу Ксанфу.

— А может быть, тебе… э… поэкспериментировать сначала с какой-нибудь другой женщиной? Тогда, если ты потерпишь неудачу…

— Нет, — твердо отрезал король. — Я не люблю королеву, но она моя законная супруга. Я не стану обманывать ни ее, ни кого-либо другого в моем королевстве нив этом, ни в каком другом случае.

В этом-то и состояла сущность его благородства! А вот королева могла обмануть его, если подвернется случай, если она к тому же узнает о его импотенции. Такая мысль Бинку не понравилась. Он считал правление короля Трента началом Золотого века, но насколько такой успех чреват обязанностями!

И тут Бинка осенила другая идея.

— Воспоминания о твоей жене… ты ведь дорожишь ими потому, что хочешь сохранить память не только о ней, но и о самом себе. О самом себе в те времена, когда ты был счастлив. Ты не можешь предаваться любви с другой женщиной или допустить, чтобы другая женщина походила на нее. А если любовью будут заниматься два совершенно посторонних человека, я имею в виду королеву и мужчину, который совершенно не будет походить на тебя, тогда ты ничью память не оскорбишь. Итак, если королева изменит твой вид…

— Ерунда, — огрызнулся король.

— Наверно, да, — согласился Бинк — Мне не стоило об этом и говорить.

— Я попробую.

— Извини, что потревожил. Я… — Бинк оборвал речь на полуслове. — Ты попробуешь?

— Умом я понимаю, что моя привязанность к умершей жене и сыну нерациональны, — сказал король. — Эго мешает мне выполнять мои обязанности. Возможно, эта глупая хитрость и поможет мне. Я попрошу Ирис придать мне облик другого мужчины, а самой принять облик какой-нибудь другой женщины, и мы, как совершенно никому не известные люди, попытаемся это сделать. Ты не откажешь мне в любезности сохранить все это в секрете, Бинк?