— Передумал? — спросила она и внезапно вновь предстала перед ним во всем великолепии юности. Вокруг нее образовался кусочек блистающего дворца.

Это моментально отрезвило Бинка. Она — существо насквозь искусственное, а он предпочитает реальность, даже если это реальность жалкой хижины посреди бурьяна. В конце концов, большинство фермеров Ксанфа живут не лучше. Но когда иллюзия становится необходимой подпоркой в жизни, сама жизнь утрачивает ценность.

— Просто одежду свою забрать хочу, — сказал Бинк. Хотя решение его было твердо, он чувствовал себя негодяем — нарушил такие блистательные планы!

Он направился в ванную, которая предстала перед ним пристроенным к лачуге чуланом. Потрясший его воображение туалет оказался заурядным сортиром — доска с дыркой, а вокруг весело жужжат мухи. Ванна обернулась простым корытом, из которого поят лошадей. Как же он душ-то принимал? Вон стоит ведро. Может, он сам поливал из ведра себе на голову, не ведая о том? На полу кучей валялись его одежда и рюкзак.

Бинк начал переодеваться, но обнаружил, что никакой двери в чулане нет, а Ирис стоит и смотрит на него. Неужели и в тот раз подглядывала? Коли так, следует воспринять это как комплимент: после того ее действия стали значительно более откровенными и недвусмысленно плотскими.

Взгляд его вновь упал на ведро. Но ведь кто-то же лил на него воду во время купания, и теперь он был уверен, что делал это не сам. А кроме него это могла быть только… Ой-ой-ой!

Но еще раз демонстрировать ей свои стати он не собирался, хотя было ясно, что в этом смысле никаких тайн от чародейки у него не осталось. Он подобрал вещички и направился к двери.

— Бинк…

Дом был непригляден — дощатые стены с облупившейся краской, солома на полу, сквозь щели пробивается свет. Но сама чародейка была великолепна. Роскошная дева лет восемнадцати и почти без одежды.

— Что ты желаешь видеть в женщине? — спросила она. — Пышность форм? — Ее фигура обрела невероятно соблазнительные формы, а талия сделалась восхитительно тоненькой. — Молодость? — Она мгновенно стала четырнадцатилетней, худенькой и невинной. — Зрелость? — Ирис сделалась сама собой, но в прекрасном платье. — Деловитость? — Она предстала двадцатипятилетней, в строгом костюме, миловидной, но деловой, — Боевитость? — И вновь амазонка, крепко сбитая, но симпатичная.

— Не знаю, — признался Бинк. — Да и не хотелось бы выбирать. Иногда одного хочется, иногда другого.

— Так можешь иметь все, — сказала Ирис, вновь обернувшись девочкой-подростком, — Ни одна другая женщина тебе такого не даст.

И вдруг Бинк ощутил сильнейшее желание остаться. Он понял, что частенько ему хотелось именно этого, хотя он никогда не смел признаться даже самому себе. У чародейки сильнейшая магия, ничего не скажешь, с такой он еще не сталкивался. Конечно, это иллюзия — ну и что? В Ксанфе иллюзий полным-полно, и на совершенно законных основаниях; поди разберись, что реально, а что нет. И более того, иллюзии — важная составная часть реальности Ксанфа. Ирис может дать ему отнюдь не иллюзорное богатство, власть, полноправное гражданство, а сама будет для него той женщиной, какую он только пожелает. Любой.

И более того, со временем при грамотном приложении своих иллюзий Ирис сможет творить объективную реальность. Сможет построить настоящий хрустальный дворец со всеми причиндалами — королевская власть обеспечит ей такую возможность. Если взглянуть надело с такой стороны, она предлагает нечто отнюдь не иллюзорное, а ее магия — лишь средство для достижения вполне материальной цели.

Но что на самом деле таит ее коварный ум? Ее тайные помыслы могут оказаться совсем небезобидными. Бинк никогда не сумеет до конца понять ее, а стало быть, не сможет и доверять до конца. Кстати, нельзя быть уверенным, что из нее получится такая уж хорошая королева — блеск власти интересует ее куда больше, нежели благополучие Ксанфа.

— Прости меня, — сказал он и отвернулся.

Ирис не стала удерживать его. Не было ни рушащегося дворца, ни бушующей стихии. Она примирилась с его решением — и как раз поэтому Бинк вновь ощутил сильнейшее желание возвратиться к ней. Ее нельзя назвать воплощением зла, она просто женщина с яркой мечтой. И она предложила честную сделку. Едва улеглась буря в ее душе, она нашла в себе мудрость примириться с неизбежным. Но Бинк заставил себя идти не оборачиваясь, доверившись своей логике, а не переменчивым чувствам.

Он вышел к подгнившим мосткам, к которым была привязана лодка с веслами. На вид довольно утлая, но раз уж она доставила его сюда, то и отсюда вывезет.

Бинк шагнул в лодку и оказался в луже. Посудина протекала. Схватив ржавое ведро, он принялся вычерпывать воду, потом сел и взялся за весла.

Чтобы управляться с такой лодчонкой и одновременно разыгрывать из себя королеву, Ирис пришлось приложить немало изобретательности. Магия ее определенно дополнялась здравым смыслом и практической сметкой. Наверное, из нее все же могла бы получиться неплохая правительница Ксанфа. Ей нужно лишь отыскать подходящего мужчину, который согласился бы с ней сотрудничать.