Жизнь Бинка в Ксанфе подходила к концу и потому особенно ярко проносилась в его сознании. Он теперь свободен, впер* вые в жизни свободен. Ему больше не нужна магия. И любовь больше не нужна. И Ксанф больше не нужен.

Его бесцельно блуждающий взгляд наткнулся на крошечное темное пятно на одном из деревьев. Бинк невольно вздрогнул. Следы вжика? Нет, самое обычное пятно. Он испытал небывалое облегчение — и тут же понял, что занимался самообманом: если бы Ксанф был ему действительно больше не нужен, то его ничуть не волновали бы вжики и прочее в таком роде. Ксанф ему нужен!Здесь прошла вся его юность. Но… здесь ему не жить.

Он приблизился к посту стража щита в полном смятении чувств. Как только он пройдет через шит, Ксанф и все его чудеса останутся в прошлом навсегда.

— Тебе чего надо? — спросил страж щита, крупный, толстый бледный юнец. При всей несолидности облика страж был важным элементом в той магической сети, которая защищает Ксанф от внешней угрозы. Ничто живое не может пройти через щит ни с той, ни с другой стороны. Но поскольку ни один из жителей Ксанфа не испытывал желания покинуть страну, щит преимущественно препятствовал проникновению в Ксанф из Обыкновении. Соприкосновение со щитом означало смерть — мгновенную, безболезненную и верную. Бинк представления не имел, отчего действует шит. Впрочем, отчего действует любая другая магия, он тоже не знал. Действует — и все.

— Изгнали меня, — сказал Бинк. — Тебе нужно через щит меня пропустить.

На жульничество пускаться он не собирался, уйдет как положено. Даже если бы он постарался избежать изгнания, ничего бы из этого не вышло. У одного из деревенских был талант точно определять местонахождение любого человека, и сейчас этот талант наведен на Бинка. Если Бинк сегодня не перейдет за щит, об этом станет известно.

Юнец вздохнул:

— Ну почему всякие сложности происходят именно в мою смену? Знаешь, как трудно открыть такую дырку, чтоб человек мог пройти и при этом весь щит не поломать, к чертовой матери?

— Я про щит вообще ничего не знаю, — признался Бинк. — Но меня сам король изгнал, так что…

— Ну ладно. Только, понимаешь, не могу я к щиту тебя проводить, пост оставить нельзя. Дам я тебе чудесину, которая одну секцию на пять секунд отключает. Будь на месте и шагай сразу же, потому что замешкаешься под щитом — и труп.

Бинк сглотнута. Хоть и много думал о смерти, об изгнании, а вот дошло до дела, и жить хочется.

— Знаю…

— И ладненько. Камню-то волшебному все равно, кто живой, а кто помер. — Юный страж со значением похлопал по валуну, к которому прислонялся.

— В смысле, этот вот грязный булыган и есть волшебный? — спросил Бинк.

— А как же? Щитовой камень. Его тут почти век назад волшебник Эбнез установил и так настроил, чтобы щит получился. А без него нас бы и посейчас обыкновены доставали.

Про волшебника Эбнеза, одного из великих исторических деятелей, Бинк слыхал. Более того, этот Эбнез в их генеалогическом древе фигурировал. Он умел магическим образом изготовлять всякие нужные предметы, например, из железки кувалду сделать, из деревяшки — оконную раму. Из чего-то, что просто есть, что-то, что в хозяйстве пользу имеет. Но в определенных пределах. Так, сделать пищу из воздуха он не мог или костюм из воды. Но и то, что мог, — было уже поразительно. Взял и передела! мощный Смертный камень в Щитовой, чтобы убивал не в непосредственной близости, а на определенном заданном расстоянии. Тем и спас Ксанф. Есть чем гордиться!

— В общем, так, — сказал юнец, — держи секундомер. — Он стукнул о большой валун красным камешком, и камешек раскололся надвое. Обе половинки мгновенно побелели. Одну половинку страж протянул Бинку: — Когда покраснеет, дуй через щит. Обе половинки синхронизированы. Вон тот грецкий бук видишь? Дырка прямо перед ним откроется, но только на пять секунд. Так что изготовься и беги — на красный.

— На красный, — повторил Бинк.

— Вот именно. Давай бегом туда. Бывает, эти секундомеры вмиг зарастают. Я буду за своим следить, чтобы вовремя заклинание кинуть, а ты со своего глаз не спускай.

И Бинк припустил по тропке прямо на запад. Обычно располовиненный секундомер зарастает примерно за полчаса, однако время меняется в зависимости от качества камня, температуры и множества неизвестных факторов. Но обе половинки всегда меняли цвет одновременно, даже если одна находилась на солнце, а другая — в глубоком колодце… Опять же, к чему искать логику в магии? Есть — и все тут.

Но не для него. Для него всякая магия закончится здесь и сейчас. В Обыкновении ее не бывает.

Вскоре он оказался возле щита, точнее, возле следов его деятельности. Сам щит невидим, но в том месте, где он соприкасается с землей, видна полоска мертвой растительности — и трупы животных, у которых не хватило ума держаться от щита подальше. Иногда олени-попрыгунчики теряли ориентировку и перепрыгивали на обыкновенскую сторону, только приземлялись они уже мертвыми. Щит неощутим, но абсолютно непроницаем.

Иногда на него натыкались и обыкновенские существа. Каждый день с ксанфской стороны проходил наряд стражей — искали трупы, вытаскивали из-под щита те, которые лежали на самой полоске, хоронили честь честью. Можно было зацепить багром и то, что оказывалось за щитом, — главное, живым до щита не дотрагиваться. Работенка не из приятных, иногда на нее назначали в качестве наказания. Пока что трупы людей из Обыкновении стражам не попадались, но страх, что когда-нибудь попадется и начнутся большие неприятности, не проходил.