Бинк бросился на человека с мечом, размахивая посохом, чтобы отразить удар клинка, но не успел и шагу ступить, как кто-то дал ему подножку, и он свалился прямо в грязь лицом. Его крепко держали; он извивался, стараясь вырваться. Потом они все навалились на него, вмиг связали и затолкали в рот кляп.

Двое рывком подняли его на ноги, а один приблизил к нему грубое лицо и сказал:

— Имей в виду, ксанфянин, попробуешь выкинуть что-нибудь магическое, мы из тебя дух вышибем.

Магическое? Они же не знают, что никакой магией он не располагает, да и в любом случае здесь, в Обыкновении, магия не действует. Но Бинк кивнул, показывая, что все понимает. Может, если они решат, что он вообще-то способен дать сдачи, то станут обращаться с ним получше?

Его повели вниз по противоположному склону. Там, за перешейком, расположился военный лагерь.

Только что здесь делают войска? Если готовят нападение на Ксанф, то ничего у них не выйдет: щиту все равно, сколько их убить — одного или тысячу.

Его подвели к самому большому шатру. Там в обнесенном ширмой алькове сидел представительный мужчина лет сорока в зеленом обыкновенском мундире с эмблемой командующего. Лицо его украшали аккуратные усики, на поясе висел короткий меч.

— Шпиона поймали, генерал, — почтительно сказал старший.

Генерал смерил Бинка оценивающим взглядом. В его цепких глазах светился ум. Это был явно не простой предводитель разбойников.

— Развязать, — тихим голосом распорядился генерал, — Он не опасен.

— Слушаюсь, сэр, — Старший развязал Бинка и вытащил из его рта кляп.

— Свободен, — негромко сказал генерал, и солдаты бесшумно вышли. С дисциплиной тут все в порядке.

Бинк, изумленный самоуверенностью генерала, принялся растирать затекшие от веревки запястья. Тот был крепко сбит, но невысок; Бинк моложе, выше, наверняка сильнее. Если действовать быстро, вполне можно улизнуть.

Бинк напружинился, готовый прыгнуть на соперника и сбить его с ног. Но в руке генерала мгновенно появился меч, нацеленный на Бинка. Как он его вытащил, уму непостижимо, меч прыгнул ему в руку, как по волшебству, но здесь-то ничего такого быть не могло.

— Я бы, молодой человек, не советовал, — сказал генерал таким тоном, словно предостерегал: не наступи, мол, на колючку.

Бинк попытался притормозить, чтобы не ткнуться грудью в кончик меча, но не сумел. Однако клинок не впился в грудь — меч молниеносно возвратился в ножны. Генерал, уже стоя, подхватил Бинка под локти и поставил прямо. В этом движении было столько силы и точности, что Бинк понял: он явно недооценил обыкновенного генерала. Такого ему и невооруженного не одолеть.

— Садись, — миролюбиво предложил генерал.

Усмиренный Бинк неловко подошел к деревянному стулу и сел. Он вдруг остро ошутил, насколько грязны его руки и лицо, как потрепана одежда. А генерал блистал безукоризненной опрятностью.

— Твое имя?

— Бинк.

Он не стал говорить, из какой он деревни; с Северянкой его больше ничто не связывало. И что толку вообще интересоваться его именем? Никто — он и есть никто, и звать никак.

— Я волшебник Трент. Должно быть, слыхал обо мне.

Бинк не сразу понял смысл сказанного. А понял — не поверил:

— Трент? Но его же нет. Его…

— Изгнали. Двадцать лет назад. Совершенно верно.

— Но Трент же был…

— Урод? Чудовище? Безумец? — Волшебник улыбнулся, демонстрируя, что никем из вышеназванных не является, — Какие небылицы рассказывают обо мне в нынешнем Ксанфе?

Бинк вспомнил Джустина-дерево. Рыб, превращенных в электрожучков, чтобы отомстить кентаврам. Противников, превращенных в рыб и оставленных умирать на суше.

— Ты… он был чародей, грезивший властью, пытавшийся узурпировать трон Ксанфа, когда я был совсем ребенком. Злой человек, зло которого живо и после него.

Трент кивнул:

— Побежденного в политической борьбе обычно называют куда круче. Когда меня изгнали, мне было примерно столько лет, сколько тебе сейчас. Возможно, наши случаи сходны и в других отношениях.

— Нет! Я никогда никого не убивал.

— Меня и в этом обвиняют? Да, я многих преобразовал — вместо того, чтобы убить. Мне не требовалось убивать, ведь я мог сделать врага безопасным и другими средствами.

— Но рыба на суше умирает, как ни крути.

— A-а, вот такая, значит, в ходу версия? В таком случае это действительно убийство. Сознаюсь, я превращал людей в рыб — но только в воде. На суше я работал исключительно с сухопутными видами. Возможно, некоторые и умерли впоследствии, но тут хищники постарались — так уж устроена природа. Я же никогда…

— А мне плевать! Ты употребил свою магию во зло. Я совсем не такой, как ты! Я… у меня вообще магии нет!

Генерал выразительно приподнял красивую бровь: