— Когда я за тобой заехал, мне хотелось тебя поцеловать, — признаюсь я.

— И мне, — отвечает она.

Вдруг становится очень тихо, как будто в ресторане сплошь актеры массовки, которым велели притворяться, что они разговаривают.

— Я волновался. Не знаю почему.

— Я знаю. Все хорошо.

— Я уже не волнуюсь.

Звенящая тишина.

— Мне нравится, как ты на меня смотришь, — тихонько шепчет она.

— Иди ко мне, — зову я.

Она прижимается нежными влажными губами к моим губам; подбородком я ощущаю тепло стоящей на столе свечи. Наши губы чуть-чуть приоткрываются, чтобы слиться крепче, от Брук пахнет белым вином и базиликом из салата, но я различаю и другой вкус — ее собственный, душистый и сладкий. Я знаю, что каждый раз, как мы будем целоваться, я буду чувствовать этот вкус. Наш поцелуй нежен и нетороплив, это скорее подтверждение, чем открытие. Когда все заканчивается, мы не отстраняемся друг от друга, наши головы нависают над столиком, как воздушные шары, надутые гелием: глаза широко распахнуты, щеки разрумянились.

— Это было замечательно, — выдыхает она.

— Ага, — соглашаюсь я.

— Думаю, тебе стоит попросить счет.

— И сколько ты за это возьмешь?

Она смеется и снова целует меня. И только сейчас, оглядывая ресторан в поисках официанта, я замечаю Лейни Поттер, которая сидит за угловым столиком в глубине зала с Дейвом и какой-то семейной парой. Ее взгляд мечет молнии, она неотрывно смотрит на меня, отвечая на реплики собеседников. Мне следовало бы знать, что, если в городе всего три приличных ресторана, обязательно случится что-нибудь такое, но от этого холод, внезапно сковавший мой желудок, не тает. Я стараюсь сфокусироваться на Брук, но вдруг слышу ее голос словно издалека и чувствую, что момент, который только что был между нами, потерян. От присутствия Лейни меня передергивает, как будто у меня что-то зудит, а почесаться при всех я не могу; я чувствую, как ее глаза обжигают меня, словно два лазера, прожигают кожу слой за слоем, и я вот-вот вспыхну. Я попался, как пацан из комедийного сериала: предполагается, что он сидит дома и делает уроки, а он вместо этого умотал на свидание, и тут в ресторан заходят его родители, ему приходится прятаться за меню и уверять свою девушку, что все в порядке, хотя он сам тащит ее под стол.

Чтобы сгруппироваться, мне нужно минутку побыть одному. Я извиняюсь перед Брук и иду в туалет, который находится в нише в конце узкого коридора, украшенного обрамленными фотографиями красоток в духе пятидесятых годов. В мужском туалете, кроме меня, только один посетитель: у писсуара стоит приземистый лысый мужик в костюме и треплется по сотовому.

— Надень кружевные трусики, которые мне так нравятся, — говорит он. — Черные.

Он разговаривает не с женой: она осталась в зале за столом и ждет его, чтобы заказать десерт. А я ничем не лучше этого многостаночника, который одной рукой держит член, а другой — сотовый телефон и болтает с любовницей о сексе, вытащив жену в ресторан.

— Именно, детка, — произносит он, переступая с носков на пятки и стряхивая последние капли.

Я захожу в дальнюю кабинку, прислоняюсь к стене, туалетной бумагой вытираю с шеи пот и глубоко дышу, пытаясь достичь буддийского умиротворения. Мне слышно, что мужик с сотовым телефоном ушел: этот ублюдок даже не вымыл рук. И этими самыми руками он будет прикасаться сначала к одной женщине, а потом к другой. Тут я слышу, как дверь туалета снова открывается и по кафельному полу цокают каблуки. Женские каблуки. Они проходят через весь туалет и останавливаются напротив моей двери. В щелку мне видно блестящие рыжие волосы.

— Я войду или ты выйдешь? — интересуется она.

— Лейни, — говорю я, — что ты делаешь?

— Ловлю момент.

— Но сюда могут войти.

— Тогда лучше впусти меня.

Я открываю дверь кабинки, и Лейни входит, закрывает дверь и запирает ее на замок. Она поворачивается ко мне лицом, ее щеки пылают румянцем, глаза сверкают.

— Почему ты не отвечаешь на мои звонки?

Я смотрю на нее, раздумывая, как бы успокоить Лейни, чтобы та не вышла из себя.

— Мне было очень хреново, — отвечаю я.

— А я думала, Дуг, что мы с тобой друзья. Кем бы мы ни были, я думала, что мы друзья. Я заботилась о тебе. А ты оттрахал меня и свалил. Из-за тебя я чувствую себя шлюхой.

— Прости. Я не хотел.

— Что случилось? Это из-за той девушки?

— Нет. Она тут вообще ни при чем.

— Так в чем же дело? Думаешь, я не знаю, что ты ходишь на свидания? Да об этом весь город знает. Куда бы я ни пошла, мне непременно об этом рассказывают, все судачат о том, с кем бы тебя еще свести. А я лишь киваю и улыбаюсь, как будто мне ни капельки не больно при мысли, что ты встречаешься с кем-то еще. На прошлой неделе ты занимался со мной любовью, а сейчас ты ужинаешь с женщинами, которых едва знаешь, и мне приходится отлавливать тебя в мужском туалете. Мне противно, что из-за тебя я забыла гордость. Неужели я для тебя ничего не значу?

— Ну конечно же, значишь, но, если честно, чем все это, черт подери, может кончиться? Это ни к чему не приведет.

Она подвигается ко мне, так что мы стоим практически впритирку в узкой кабинке.

— Я тебя люблю, — признается она, и в ее глазах внезапно набухают слезы, готовые вот-вот пролиться. — Я обещала, что не влюблюсь в тебя, но все-таки влюбилась.

— Лейни, — говорю я и беру ее за руку. — Ты замужем.

— Раньше тебя это не останавливало.

— А теперь останавливает.

— Я могу и развестись.

Я качаю головой.

— Не надо.

— Я все равно рано или поздно хотела его бросить.

— Возможно, но не стоит делать этого ради меня. Я не лучший вариант.

— То есть спать со мной ты можешь, а завести роман — нет.

— Я не стану ни спать с тобой, ни заводить роман.

— Ты меня использовал.

— Ты меня тоже.

И тут слезы переполняют ее глаза и проливаются, они текут по щекам, оставляя линии, похожие на двойной черный след от реактивного самолета, и мне ничего не остается, как легонько утереть ее слезы большими пальцами. Лейни ошибочно принимает мой жест за призыв, прижимается ко мне, обвивает руками мою поясницу, пальцами поглаживая мне спину.