– Погибла молодая девушка, – начал Шибаев. – Садист держал ее взаперти на даче, нанес ей множество неглубоких ножевых ран, бил. Но не изнасиловал, она умерла девственницей.

– Он ее убил?

– Нет, ей удалось вырваться, почти раздетая, босиком, она бежала в снегопад… Помните, в конце марта вдруг повалил снег? Бежала через луг, сама не зная куда. На старой окружной дороге, которой сейчас почти не пользуются, ее сбила машина, и она умерла спустя десять часов, не приходя в сознание.

– Печально, – пригорюнился психиатр. – И что вы хотите?

– Я хочу получить от вас психологический портрет преступника.

– У вас есть ее фотография?

– Вот, – Шибаев протянул конверт с двумя снимками Лены.

Борис Маркович снял очки и уткнулся в фото. Он рассматривал их довольно долго, при этом фальшиво мурлыкал какой-то мотив, покачивая в такт головой. Шибаев терпеливо ждал. Он не видел ног психиатра, но почему-то был уверен, что он пританцовывает под столом в своих зеленых носках. Наконец Борис Маркович отложил фотографии и надел очки.

– Ваш подопечный болен, – сказал он. – Я готов его проконсультировать.

– Его еще нужно поймать.

– Поймаете. Слушайте внимательно. Я, конечно, не фокусник, чтобы сказать, идите, молодой человек по такому-то адресу, он там сидит, вас дожидается. Но в общих чертах я его вижу. Он – мститель.

– Мститель?

– Да. Борец за идею. Он несет миссию. Возможно, ущербен физически, не способен на половой контакт, но не обязательно. Боится женщин, стесняется или ненавидит. Пережил психическую травму, возможно, в раннем детстве или юности, когда психика особенно ранима.

– Какую миссию?

– Не знаю. Любую. Не суть важно. Связанную с женщиной. Допустим, идея освобождения мира от скверны, связанной с женщиной известного толка.

– Но это же была молоденькая девочка! За что ей мстить? Она и нагрешить-то не успела.

– Между прочим, чем не идея? Убивать девственниц, пока они не успели согрешить. Нет! Это было бы милосердие, с точки зрения убийцы. Он не стал бы над ней издеваться. А наш пациент свою жертву ненавидел. Что вы знаете о ней? Проанализируйте все, что вам о погибшей известно. В этой девушке было нечто, подтолкнувшее – назовем его Икс, – толкнувшее мистера Икс на действия.

– Девочка из провинции, приехала в большой город, собиралась уехать за границу на работу… У нее с собой были деньги, довольно большая сумма.

– Деньги – побочный фактор. Допускаю, что Икс взял деньги, но умыкнул ее не из-за денег.

– А… а что можно сказать о его социальном статусе?

– Образован. Относительно молод. Вроде вас. Родился и вырос в городе. Не женат. Прекрасно мимикрирует. Уверен, это не первое его дело. И не последнее. Что еще? – Он развел руками: – Все! Я не волшебник. Хотите чаю?

– Что? – не понял Шибаев.

– Чаю хотите? У вас очень интересная работа, молодой человек. Я бы с удовольствием поговорил с вами и задал кое-какие вопросы. Так какой вам? Чай какой? – пояснил он, видя недоумение посетителя.

– Я вам очень благодарен, – сказал Шибаев, – у вас богатый опыт. К сожалению, мне пора. Я действительно не могу остаться. Сколько я вам должен?

– Борода не делает козла раввином, – ответил психиатр. – Это об опыте. Вы знаете его, правда? – спросил он вдруг, как выстрелил, глядя на поднявшегося Шибаева снизу вверх. – Ничего не должны. Когда поймаете, придете и расскажете. Договорились? И осторожнее, он изобретателен и жесток. Помните: в силу своего состояния Икс практически не обладает инстинктом самосохранения. Ergo [8] , – Борис Маркович сделал выразительную паузу и потыкал указательным пальцем воздух перед собой, – не останавливается на полпути!

Шибаев вышел от психиатра, спрашивая себя, что из услышанного можно воспринять всерьез. И кто из известных ему людей подходит к трафарету, нарисованному Лембергом. Он подошел к своей машине, уселся за руль и задумался. Сунул руку в карман, нащупал полиэтиленовый пакетик, удивленный, вытащил его. Ярлык из «Самоцветов»! Он совсем забыл о нем…

– Это ваше изделие? – спросил он мужчину с ошалевшим лицом человека, задающего себе вопрос, а что он вообще тут делает, сидевшего на кассе крошечного пустого магазинчика со всякой ювелирной и галантерейной дребеденью – недорогими украшениями из стекла и пластика, заколками, бантиками, кошелечками, шарфиками и т. д. Тот передвинул папиросу в угол рта, взял ярлык, присмотрелся. Здоровенные ручищи его были покрыты бурой шерстью. Под большим пальцем на левой руке расползлась наколка «Леша» и кривоватый якорь. Он перевел взгляд на Шибаева и сказал сипло:

– Наше.

– А что это было? – спросил Шибаев, отмечая нелюбопытство мужчины.

– Позолоченные сережки с кораллами, – ответил тот.

– А кто купил, не помните?

– Помню, – сдержанно ответил кассир, и в голосе его прозвучало презрение.

– Кто?

На лицо мужчины легла тень. Он пожевал губами, посмотрел в окно на улицу и наконец сказал, как плюнул:

– Пидор в маникюре.

– Кто? – не понял Шибаев.

– Пидор в маникюре, – повторил мужчина. – С длинным волосом, как у бабы. – Шибаев с трудом удержал усмешку. – Приехал на черной «Тойоте», штаны – во! – Мужик расставил руки в стороны. – И одеколон, как у бабы! И прическа тоже!