Шрифт:
— Спасибо за помощь, — поблагодарила Фрэнси. — Я могу что-нибудь для тебя сделать?
— Вообще-то, да, — ответил Берг. — У моей дочери проблемы с женихом. Он уже несколько раз ее избил, причем довольно сильно. Она не хочет заявлять в полицию и считает, что я не должен вмешиваться, но я не могу спокойно на это смотреть.
— Конечно нет. Как далеко мне можно заходить?
— Так, чтобы он хорошенько понял, что лучше всего ему вообще убраться отсюда.
— Поняла.
Затем последовал небольшой обмен информацией, и Фрэнси записала: «Превратить в фарш Оскара Элиассона» — на листочке, который потом отдаст двум ученицам Крошки Мари. Ее быкообразные дамочки преспокойно сокрушат идиоту нос, ребра и самооценку. Эта работа была как раз для Янне, Петера и Манге, но теперь остался только Манге, поэтому задание будет поручено дамам.
Зазвонил телефон. Номер был незнакомый, но она ответила.
— Здравствуйте, — сказал женский голос на другом конце линии. — Меня зовут Аннели Дуберш, я пастор в церкви поселка Блидэ. Вашу дочь скоро должны у нас крестить, и я бы очень хотела заранее встретиться с вами и вашим мужем, чтобы выслушать ваши пожелания.
Фрэнси почувствовала, что ее застали врасплох. Крестины? Она не припоминала, чтобы… или… ах да, конечно!
Этим же занимался Пер. Вот черт!
— Да, конечно, — сказала она. — Нужно обязательно встретиться. Просто сейчас я немного занята, но если бы мы могли увидеться через пару недель?
— Но ведь крестины в это воскресенье, — удивилась Аннели.
— A-а… Так… я не туда посмотрела в календаре. А в какое время в воскресенье?
— В три.
— Торжественный обед заказан?
— Да, на тридцать человек. А разве вы не знаете?
— Нет, конечно знаю. Просто в последнее время у меня так много работы, и мы с мужем разводимся.
— Да что вы! Как неприятно.
— Но, разумеется, дочь мы будем крестить. Я пришлю к вам нашу няню. Он может приехать в любое время завтра утром. Я передам с ним список пожеланий.
— Вы оба будете присутствовать на обряде?
— Прошу прощения?
— Вы будете с мужем?
— Мы… Можно, я сообщу об этом позднее?
— Да, но хорошо бы узнать об этом как можно раньше, чтобы спланировать церемонию.
— Я позвоню вам самое позднее завтра.
На этом разговор закончился. Фрэнси села писать перечень всего, чтобы было необходимо для крещения: наряд для Бэлль, новое платье для нее самой, заказать торты, обзвонить всех, кого нужно пригласить, но кто не получил пригласительную открытку, потому что Фрэнси забыла их отправить, указания о том, какую музыку играть и какие стихи читать. Затем она позвала Йенса, который с радостью обещал обо всем позаботиться. Она также послала Перу сообщение по электронной почте:
«Крестины Бэлль. Церковь в Блидэ, 15 часов, воскресенье. Приезжай, но держись в тени. Уедешь, как только закончится церемония.
Вскоре с тобой свяжется юрист по разводам. Даже и не думай упираться.
Когда переедешь в новое жилье, сообщишь мне адрес по электронной почте.
Тебе доставят твои вещи.
Адриана и Бэлль будешь видеть один-два раза в месяц по два-три часа под присмотром кого-то из моих.
Ф.».
Нажав «Отправить», она еще долго смотрела на экран монитора. В почтовой программе в папке «Личные письма» все еще хранилось два десятка посланий, полных любви, которые Пер написал ей за эти годы. Она открыла папку и выделила курсором все. Указательный палец лежал на кнопке «Удалить».
— Черт! — зарыдала она. — Чтоб ты провалился!
Ведь она его любила. Она действительно думала: вместе на всю жизнь. Конечно, вздыхала она, он неуклюжий, безвольный, подкаблучник, но все равно когда-то она его любила.
Немного поплакав, она все-таки удалила письма Пера. А потом, чтобы утешиться, посмотрела в домашнем кинотеатре старый фильм ужасов.
После ужина, приготовленного Пенсом нежнейшего рагу из бычьих хвостов, она опять переоделась в то, что больше подходило для нанесения тяжких телесных повреждений. Надела тонкие кожаные перчатки и старые кастеты, которые не доставала уже целую вечность.
Никакого страха. Никаких эмоций. Никакой пощады.
И вышла в сумерки сада.
Поздний вечер в ресторане «Пицца Хат», за окнами которого слышался непрекращающийся шум города и разливалось темно-синее вечернее небо. Оно неторопливо разглядывало человечество, пребывающее в заблуждении, что у него сколько угодно времени, чтобы заниматься самыми бессмысленными делами.
Почему люди перестали играть? Почему только сумасшедшие и пьяные теперь танцуют на улицах? Почему люди, глядя на небо, больше не рассказывают друг другу сказки о тайнах мироздания? Очень трудно ежеминутно осознавать, что существуешь. Антон понимал это, сидя напротив Грейс перед самой большой пиццей из меню. Голова у него была удивление ясной.