Наверняка сфероид-автомат просканировал мое биополе и, определив во мне человека с Земли, оставил в живых. Землян уничтожать у него приказа нет. Чужаков можно – землян нет. Будь на его месте любой из теров, он, несомненно, заинтересовался бы моим вооружением, моей броней. Это странно – землянин, а вооружен, как космический десантник Федерации. Что-то тут не так. И минуту поразмыслив, наверняка бы стер меня своим "ластиком" или, того хуже, взял бы в плен. И отправили бы меня отбывать пожизненное заключение в одну из теровских тюрем в какой-нибудь дальней колонии. Например, на Ирокзане.

Впервые я почувствовал признательность к этой планете, к Земле, которая не только родила, но и спасла меня от верной смерти. Судьба дала мне еще один шанс, и им стоит воспользоваться. А для начала необходимо переодеться, поскольку космодесантники Федерации, да еще в боевой броне и с энергоавтоматом под мышкой, здесь, наверное, в диковинку. К тому же мой шар-шпион вдруг ожил и доложил: "От леса движется повозка, запряженная животным. Лошадью. В повозке человек. Не вооружен".

Я с быстротой робота, как тренировали в падейской учебке, за сорок пять секунд выскочил из брони и, отключив энергозащитное поле, аккуратно сложил броню в походный вариант в форме сумки. Расстегнул "молнию", выдернул ручки. В сумку побросал все оружие и автоаптечку. Застегнул "молнию". Все, теперь я не только биополем, но и внешне настоящий землянин.

Правда, одетый немного не по сезону. В одной куртке, без шапки, в ботиночках на тонкой подметке. О чем думала эта шайка во главе с краком, когда посылала меня, полураздетого, в этот мороз? Уж, конечно, не о том, что я могу простудиться. Плевать им на мое здоровье. Им и нужно-то было подвести меня к элементу "икс", а там мое здоровье уже никого бы не интересовало. Даже меня самого.

"Тпру, милая", – услышал я громкий окрик и увидел сани. Тощая лошаденка, запряженная в них, едва не наскочила на меня. Санями управлял дедуля, одетый в драный, до пят тулуп. Он удивленно посмотрел на такое чудо природы, как я, и спросил:

– Ты чего ж тут, мил человек, делаешь? Один в темноте? Так и грех на душу принять недолго, моя сивая едва тебя не зашибла.

Я, глянув на жалкое создание, которое безропотно стояло и ожидало понуканий старика, улыбнулся.

– Видно, не тут моя смерть, – ответил я по-русски.

– Может, оно и так, а в твоей-то одежонке простуду схлопотать пять секунд. Уже швыркаешь носом. На вот, возьми-ка шубейку.

Сказав это, старик стащил с себя пахнущий за милю конским навозом долгополый тулуп. Под тулупом у деда оказалась новенькая телогрейка. Не в моих правилах отказываться от помощи, и я, не задумываясь, закутался в спасительный тулуп.

– Сам-то небось не местный. Откуда путь держишь, мил человек, по каким делам? – спросил он меня, едва я, закинув в сани сумку, повалился туда и сам.

– Отстал от поезда, – ляпнул я первое, что мне пришло на ум.

– Стало быть, ты из Михайловки топаешь?

Там ведь только станция есть. Далеконько.

– Да, оттуда. А до города далеко?

– Да верст тридцать с гаком будет. Довезу тебя до Матвеевой развилки, а там уж звиняй. Нам не по пути. Да там на трассу выйдешь. Там автобусы рейсовые ходят. Доберешься.

– Доберусь.

– Слышь, мил человек, .а ты ничего не приметил давеча?

– Да нет, вроде ничего.

– Значит, меня бес попутал. Показалось, что над полем, как раз в том месте, где ты стоял, нэлэо я видел. Будто, это самое нэлэо прожектором так светит в разные стороны. Спужался даже немного. Думаю, как бы меня это самое нэлэо не похитило. Четвертого дня по телевизору видел, один профейсор рассказывал – бывает такое. Похищают нашего брата. Почем зря. Каждого третьего. Ну, я и немного струхнул. Думаю, что ж я там, у энтих планетян, делать-то буду? Как же моя старуха одна останется? В общем, спужался. Выезжаю с лесу, ты стоишь, как планетянин. Думаю, все, попался я. Пригляделся. ан нет, свой вроде человек стоит. На планетянина совсем и не похож. Значит, думаю, обознался. Бес попутал. А ты сам-то веришь ли в этих самых планетян?

– Да не очень, сказки все это.

– Да и я думаю, что брешут все. Только уж то нэлэо совсем как настоящее было. Красиво так сверкало. Как северное сияние. – Может, и вправду вы северное сияние видели. – Да ты что! Его здесь отродясь не было. Седьмой десяток доживаю, а ничего такого не слышал. – А я читал, бывает. В совершенно различных местах.

– Вот оно что, а я думал – нэлэо. Так, переговариваясь с добродушным старичком, я и доехал до Матвеевой развилки. Налево уходила дедова дорога. Направо дорога вела на автостраду.

– Спасибо, что подвезли, – сказал я, выбираясь из саней деда и снимая тулуп. Старик, видя это, замахал руками:

– Ты что! Сейчас же одень. Враз слягешь в своей тужурке. Мороз градусов тридцать, не менее. А шубейку потом отдашь. Будешь в Николаевке, спроси деда Никифора, меня там все знают. Вот и отдашь.

Тронутый до глубины души великодушием неизвестного мне деда, я ответил: "Жив буду – обязательно завезу".

Дед, махнув мне на прощание, погнал свою сивую домой. И уже когда сани удалились в темноту, так что стали плохо различимы, крикнул: