– Нет, Федосеева, чтобы он подарил тебе твою изданную книгу. Договорился, оплатил и подарил.

– Так он вообще не знает, что я сказки пишу, – помявшись, призналась Полина.

– Здрасьте. Ну ты даёшь. Так пора сказать. Можно подумать, что ты газеты у соседей воруешь или детям на утреннике шарики протыкаешь. Ничего неприличного в твоём писательстве нет.

– Неприлично то, что меня не издают. Если б издавали, всё бы было нормально. Но раз не издают – значит, не писательница.

– Что за чушь? – ахнула Василиса.

– Науменко, а это я тебя цитирую.

– А ты не цитируй. Я тоже иногда говорю глупости. И незачем всё за мной повторять. Закрыли тему. Признаёшься Игорю, издаёшься за свой счёт и даришь мне книжку с автографом. И все счастливы.

– Ладно, – посопев, согласилась Полина. – А вдруг он будет смеяться? Я тогда тебя прибью за такие советы.

– Главное, чтобы в любом своём несчастье человек мог найти виноватого. Тогда и несчастье переживается довольно легко, – фыркнула Василиса. – Я готова лечь на амбразуру.

На амбразуру героической подруге ложиться не пришлось. Как говорится, человек предполагает, а судьба пинает его в совершенно другом направлении по удивительной траектории.

Всю дорогу до дома Полина репетировала речь. Она старательно подбирала формулировки и аккуратно складывала шаткую конструкцию. Всё, что касалось творчества, казалось ей хрустальным замком, который может рухнуть от любого неловкого прикосновения. Почему-то в том, что Игорь окажется достаточно осторожным и тактичным, она сомневалась. Вот так и бывает: любишь человека, живёшь мыслями о нём, и кажется, что ближе его никого нет. А потом – бац! И выясняется, что как раз самое сокровенное ему доверить опасно. Ты ему розу своей души, а он, как колхозный мерин, твою розу сжуёт, ещё и попрекнёт колючками.

Поля строила доклад таким образом, чтобы в любой момент можно было пойти на попятный. Набрав в грудь воздуха и нажимая пальчиком на звонок, она ещё не знала, что стрелочница-судьба давно перевела свои рельсы, не спросив бедную барышню, а точно ли ей надо, например, в Воркуту, а не в Ригу.

Игорь открыл двери мгновенно, словно ждал. Когда близкий человек предчувствует твой приход, это наполняет душу чем-то светлым и тёплым.

Он сунул опешившей девушке какой-то шарообразный букет и скороговоркой пробормотал:

– Нам нужно серьёзно поговорить. Не разувайся!

Игорь увлёк её в гостиную, стремительно вышагивая впереди. Широкая спина кавалера излучала смущение и нервозность.

«Вот оно, наконец-то!» – внутренне затрепетала Полина. Она так долго ждала от него решительного шага! Да что там говорить – все ждали. Их отношения даже успели стать поводом для подшучивания. И вот он, так трогательно волнуясь, наконец-то сделает ей предложение. Да плевать на это писательство! Хотя нет, не плевать. Но это несчастье можно отодвинуть. Ведь не зря говорят: нет худа без добра, а добра – без худа.

– Поля, – по щекам Игоря ползали диатезные красные пятна. Он судорожно сжимал и разжимал кулаки, отводя глаза и отчаянно алея ушами. Это было так трогательно, что Полине захотелось немедленно полезть к нему целоваться. Она б и полезла, но не успела.

– Нам нужно расстаться, – выпалил он, дёрнув головой и отвернувшись к окну.

Полина, продолжая сжимать во взмокшей ладошке букет и глупо улыбаясь, всё ещё стояла посреди комнаты, недоверчиво озираясь. Словно искала скрытую камеру. Или какое-то объяснение этой глупой шутке.

– Твои вещи я уже собрал, – сумрачно выдал кавалер, отрезав последние надежды на… да хоть на что-нибудь! Здоровенный клетчатый баул сиротливо стоял у дивана. Именно в нём они и привезли её вещи в эту квартиру совсем недавно. А теперь вон оно как. Никакой свадьбы. Никакого нового этапа. Ни-че-го.

И как это унизительно, когда тебя выгоняют…

– Ты… Ты меня выгоняешь? – не веря сама себе, уточнила Поля.

– Почему выгоняю? – как обычно вспылил Игорь. Орать он начинал по любому поводу. Извинялся любимый мужчина так же громко и бурно. Он вообще жил на эмоциях и постоянно фонтанировал то позитивом, то негативом. Представить Игоря в каком-то среднем состоянии было столь же сложно, как взвесить слона безменом. Проще говоря – невозможно. Даже во сне любимый мужчина брыкался, хмурился или хихикал, разбрасывая в разные стороны тонкие руки. За долгие годы периодических совместных ночёвок Поля даже привыкла засыпать к нему спиной, чтобы не проснуться утром с фингалом или распухшей губой.

– А что, не выгоняешь? – прислушиваясь к натягивавшейся внутри струне, максимально безразлично уточнила Полина. – Так мне уходить или нет?

– Вечно ты переворачиваешь всё, что я скажу! – рассвирепел Игорь. – Я сказал «расстаться». Это значит, что мы больше не можем быть вместе. Нужно что-то менять! Ясно?

– Не совсем. То есть мне всё же уходить?

– Я тебя провожу, – чуть тише отозвался бывший, да-да – теперь уже бывший жених.

– Я же говорю – выгоняешь, – констатировала Полина.