— Я не об этом. В этой истории с начальником уголовного розыска тебе все ясно?

— С Ратановым?

— Да. Ведь это — дело серьезное. Ты выступление Макеева слышал?

— Мне все ясно.

Артемьев работал с ним уже больше года и никак не мог привыкнуть к манере Кривожихина: при ответах, не моргая, смотреть ему в глаза долгим, напряженным взглядом, словно ожидая команды «отставить!».

В кабинет вошел второй секретарь обкома — Линьков, спокойный, грузный, с виду неторопливый.

— Все ясно, — не спуская глаз с Артемьева, повторил Кривожихин, досадуя, что приходится объясняться в присутствии острого на язык Линькова. — Скурякову я верю, больше даже, чем московскому следователю. Такое дело должно оздоровить обстановку. Кроме того, обратите внимание, Максим Романович, на цифры раскрываемости города и районов. Город тянет вниз всю область. Сравните, например, с Елкинским районом…

— Областной центр и село! — фыркнул Линьков. — Хорош анализ! Кстати, Михаил Петрович, какое количество дел падает там и здесь на одного работника?

— Я этот вопрос не изучал.

— А ты в горотделе-то был? С коммунистами рядовыми разговаривал?

— Я считал нецелесообразным…

— Секретари ЦК бывают в московской милиции, а он — нецелесообразно… И инструктор, уверен, твой не побывал…

Вошел помощник секретаря.

— Максим Романович! Здесь письмо на ваше имя из городской милиции. Кроме того, в приемной два работника — Альгин и Александров.

— Михаил Петрович, — спросил Артемьев, — вы с ними разговаривали?

— Я занят был, — отдавая себе отчет в неприятных для него последствиях этих слов, честно сказал Кривожихин. Эту обезоруживающую всех честность в нем всегда ценили на прежней работе. — Цифры вот эти готовил.

Линьков громко вздохнул, достал папиросы.

«Пожалуй, действительно, мы с тобой поторопились», — подумал Артемьев и вспомнил, что эта мысль как-то уже приходила.

— Пригласите.

Артемьев мельком взглянул на незнакомый размашистый почерк, прочел подпись и, положив письмо на стол перед собой, поднялся — в кабинет уже входили: высокий и хмурый Александров и приземистый, с удивленным и взволнованным лицом Альгин.

— Здравствуйте, товарищи, садитесь.

— Мы пришли в отношении Ратанова и других, Максим Романович, — сказал Альгин.

— Я не опоздал? — раздался в дверях знакомый резкий голос. — Проклятая погода! Я ведь и на актив из-за нее не попал!

К столу шел генерал Лагутин, член бюро обкома.

— Как там, в Карловых Варах? — спросил Линьков.

— Чудесно…

Артемьев прочел письмо Ратанова вслух.

— Что это за Скуряков, — спросил Линьков, — никак не могу вспомнить… Кто ему дал права?

— Я Ратанову прочу большую будущность, — сказал генерал, — это — опора хорошая!

— Вы не слышали, как он на активе выступал. — Кривожихин вынул носовой платок. — Он то тихий-тихий, то тоже… Ерш!

— Видите ли, — вежливо отпарировал Лагутин, — опираться можно только на то, что оказывает сопротивление… Это не я сказал. Стендаль.

Егоров, наскоро побрившись и переодевшись в свой новый парадный костюм, ждал Веру у входа в театр. Она должна была прийти прямо с работы.

До начала спектакля оставалось еще минут двадцать, но к двум ярко освещенным подъездам недавно реставрированного здания театра сплошным потоком шли люди, подкатывали машины. Работники прокуратуры и милиции, приехавшие из районов, явились в театр в форме, но было видно, что и они побывали в парикмахерских, долго и тщательно утюжили свои мундиры, перенося из номера в номер видавший виды гостиничный утюг.

К Егорову подошли Роговы. Нина выглядела бледной, осунувшейся — она проболела неделю гриппом.

— Скажи ты ей несколько слов, Сергей, — сказал Рогов, — успокой: как вспомнит об этом деле с «провокацией», у нее все из рук валится. Завтра с Щербаковой сама пойдет к областному прокурору.

Рогова невесело улыбнулась.

— Спасибо, Ниночка, не волнуйся — все будет хорошо, — сказал Егоров и почувствовал, что сердце у него сжалось от теплого чувства к Роговым, к Тамулису, к честным, хорошим людям, которые его окружали.

— Вы знаете, что Дмитриев разыскал пистолет? Его мальчишки из Барбешек подобрали… А что Настя Барыга тоже опознала робот? Тут самое время приближается благодарности получать…

Рогов засмеялся, но шутки как-то не получилось.

Вера прибежала минут за шесть до начала, запыхавшаяся, красная и очень молодая. Разница в возрасте между нею и мужем была сейчас особенно заметной. Она сразу же потащила мужа к зеркалу в вестибюле, где теснилась уже шумная женская толпа. Вера, зажав в зубах заколки, что-то торопливо поправляла в прическе и заставила причесаться Сергея. Он давно уже не был в театре, хотя каждый раз, возвращаясь со спектакля домой, давал себе слово не пропускать больше ни одной премьеры: ведь это не так уж трудно — найти время, чтобы сходить с женой в театр.