Иван утвердительно закивал.

— На мой характер — я таких возвращенцев метлой встречала бы, — сказала продавщица. — Нагуляются, а потом, под старость, здравствуйте, подарочек жене.

Иван чертыхнулся и рванул из лавки.

Груша вышла за ним, сгибаясь под тяжестью мешка.

— Тоже мне халява… Рот до ушей разинула… — буркнул сквозь зубы Иван. – Давай подсоблю.

— Ежели не трудно, — сразу согласилась Груша.

Иван взвалил мешок на спину.

— Бывало, я по пяти пудов носила, — сказала Груша, поддерживая мешок у Ивана за спиной. — Теперь недозволено.

— Зачем тебе столько солн?

— А как же, хозяйство. Грибки, солонина, мало ли что.

За ними сигналила машина. Иван посторонился. Машина поровнялась с ним. Дверца открылась.

— Божечки, а я его жду. — Мария сидела в машине сердитая. — Не был еще?

— Был, дохлое дело.

Мария хлопнула дверцей. Машина рванула с места.

— От везуха, — процедил Иван сквозь зубы.

Иван возился в огороде. С трудом выпрямился. Спину ломило непривычно, но приятно. 'Забытое чувство физической усталости. С удовольствием крякнул, осмотрелся, увидел впереди отца, согнувшегося над грядкой. Обошел его старик.

— Ну что, полегчало? — крикнул дед Кирилл.

Иван с удовольствием потянулся, вытер пот со лба.

— То-то же! Работу в колхозе проси. Нечего Марье глаза мозолить!

— А-а… — Иван раздраженно махнул рукой, злясь назойливости отца. Снова склонился над грядкой.

— Не «а-а». Мужчина без дела, что топор без топорища.

— Занимаюсь вот, — буркнул Иван.

— Это не то.

У ворот остановилась машина.

— Глянь-ка, ей-богу, Надежда подъехала! — крикнул старик и ринулся к воротам.

Иван за ним.

Надя, не торопясь, вышла из машины. От девочки на фотографии в школьной форме не осталось ничего. Встретив на улице, Иван бы не узнал ее: стройная, высокая, с тонкой талией, гордой, уверенной осанкой. Коротко взглянула, узнала. Как ножом срезала. Пошла навстречу деду. Расплылась в улыбке, расцеловала его. Видно, что любит. К ним подошел молодой мужчина — муж Нади.

— Отец, что ли, пожаловал? — негромко спросила Надя деда.

Дед кивнул.

— Ты уж поласковее с ним… — С нежностью и надеждой он смотрел на внучку. — Ну… ну…

Иван стоял растерянный.

— Здравствуй, папа, — сказала Надя. — Это мой муж.

Леонид с недоумением смотрел на Ивана, подал руку. Иван смутился — руки были перепачканы.

— Извините, — сказал он и спрятал руку за спину.

— Машину бы во двор поставить надо, — вежливо сказал муж.

Иван услужливо побежал отворять ворота. Надя проводила его долгим взглядом.

— Ну и ну, мирные переговоры в присутствии высоких сторон. Да, дед? — спросила Надя, наблюдая за суетящимся Иваном.

— Оно и так и этак, — сказал старик, — Гришка задумал жениться.

— Да? — приятно удивилась Надя. — А как же тогда городской вариант? Леонид ему место подыскал. Впрочем, это можно совместить.

— Мать в расстройстве, убивается.

— А ей-то что?

— Да Клавку Микусеву не хочет в невестки.

— Клавку Микусеву?! Он что ж это… перегрелся на деревенском солнышке?! Не тужи, дед. Мать в обиду не дадим.

Клавдия стояла у колодца и ждала Надю, которую издалека заприметила.

— Ой, кого вижу?! Наденька! — По Надиному лицу сразу поняла, зачем пожаловала золовка. — А я тебя с пустыми ведрами встречаю. Ой, не повезет.

— Вот, приехала. Дан, думаю, проведаю тебя, — поспешно сказала Надя.

…Клавдия несла коромысло с ведрами воды. Надежда шла рядом. Тут же бегали Клавдины дети.

— Твои-то как выросли! — улыбнулась на детей Надя. — Прибавки не случилось?

— Прибавка будет! — весело сказала Клавдия, открывая ногой калитку и пропуская впереди себя Надю.

— А не трудно одной с детьми? — Надя расхаживала по комнате, рассматривала фотографии на стенах.

— А я не одна, — беззаботно отозвалась Клавдия.

— Слышала. Тебе, значит, двоих деток мало?

— Мало. Я на мать-героиню замахнулась! И дети мне не в горе, а в радость.

— Ну и радуйся себе. Кто тебе мешает? — Надя начинала злиться. — Но не навязывай, пожалуйста, другим эту свою радость.

— Кому, например?!

— Моему братцу, например.

— Он меня любит!

— Тем более. Зачем же платить за это прекрасное чувство такой черной неблагодарностью?