Дело в том, что Маслов попросил его познакомиться поближе с одной из студенток второго курса: «Есть сведения, что она поддерживает связь с одним иностранным гражданином. И как-то в кругу подружек хвасталась, что, мол, живет с ним. И собирается, закончив институт, выйти замуж и уехать из СССР. Их институт – учреждение серьезное. Готовит людей в основном для оборонных отраслей. Лекции читают известные ученые. В общем, надо разобраться».

С одной стороны, Казакову приятно, что его посвящают в тонкости. А вдруг он сейчас накроет шпионку или будущего предателя? С другой – уж больно не нравится ему этот подход. «Взяли бы и спросили у нее самой. Вызвали бы к декану. А то познакомься с ней, погуляй. Любовь-морковь. А сам в это время выспрашивай у нее, кто да что, что да как. Врать, будто нравится она мне».

Ничего в этом хорошего нет.

Прошло три дня. Однако Анатолий так нисколько и не продвинулся в выполнении задания. Он сходил под каким-то предлогом на второй курс. Посмотрел издалека на эту Валю Толстую – красивую, томную, грудастую девушку с явно выраженными порочными вкусами в виде слишком, на его взгляд, обтягивающих джинсов. А в общем ничего. Отметил про себя, что она похожа на английскую королеву. Лицо красивое, слегка надменное. Но подойти не рискнул. С одной стороны, заробел, с другой – предлога не было. В общем, так и маялся все эти дни, пока Евгений Борисович не вызвал его на встречу.

На этот раз они договорились встретиться по всем законам конспирации. Порядок действий определился такой:

– Вы увидите меня в сквере у дома номер шесть по улице Кирпичной. Я буду там в семнадцать часов. Я встану с лавочки и пойду. Вы не здоровайтесь, а просто идите за мной следом до квартиры номер пять. Я зайду, и вы, не звоня и не останавливаясь, просто открывайте двери и проходите.

Так и сделали. Анатолий с замиранием сердца вошел вслед за Масловым в подъезд, затем поднялся на этаж и потянул за ручку двери указанной квартиры. Дверь легко поддалась. И он оказался в тускло освещенной прихожей. Ничего особенного. Обычная прихожая обычного жилого дома. Евгений Борисович провел Казакова в какую-то боковую комнату.

Ничего особенного не было и в ней. Стол, два стула, диван, накрытый вышитой салфеткой телевизор в углу.

«Явочная квартира, – мелькнуло в голове у Казакова. – Такая же серенькая, как и сам хозяин. Ничего бросающегося в глаза».

Выполняя заданную программу, Маслов задал ему несколько вопросов об институте, о родителях. Наконец перешли к делу. Анатолий сказал, что еще не познакомился. Не нашел, мол, повода. А потом махнул рукой и честно рассказал о своих сомнениях:

– Как-то все это выглядит не очень порядочно. Обнимать ее, может, придется, целовать. И в это же время врать. Выспрашивать…

– Анатолий Николаевич! Не ожидал я от вас такого. Как вы не можете понять простые вещи? Например, такую. Сколько стоит обучение в вашем вузе? В какие деньги оно обходится государству? Не знаете? А я вам скажу. В пятьдесят тысяч рублей! И вот представьте себе, что наше государство учило, учило человека, а потом он посылает всех и уезжает за границу, не отработав вложенное в него. Это как? Государство должно думать об этой ситуации или нет? Как, по-вашему? Возьмем другую сторону. Ваш вуз, это не секрет, готовит специалистов для оборонки. Компьютеры, область атомной энергетики. Предположим, что этот ее жених – на самом деле вовсе и не жених, а сотрудник одной из западных спецслужб. Со временем его пассия попадет на наш оборонный завод. И что же может в такой ситуации возникнуть? Если мы сейчас не пресечем эту связь, не разберемся, не примем превентивных мер, что ждет ее в будущем? Работа на западную разведку? Суд? Тюрьма?

– А может, у них нормальные человеческие отношения. И никакой он не агент!

– Так и я о чем говорю! Просто надо разобраться, в чем тут дело. Мы их посмотрим с разных сторон. И если все тут чисто, пускай любятся. Хотя это не очень. Особенно для ее распределения…

Через пару дней он познакомился с Валей Толстой через одного общительного товарища. Был такой на курсе – Леня Дрочко. Весь живой, полный энергии, обаятельный. Шевельнет усами, глянет горящими глазами – и девушка его. Живчик.

Они сидели в институтской библиотеке в тишине, когда Анатолий показал ему эту яркую девушку Валю Толстую и сказал, что она ему страшно нравится, но он боится с нею познакомиться.

– С Валентиной, что ли? Да я ее знаю как облупленную, – неожиданно заявил ему Леня. – Познакомились в кафе, где она сидела с одним иностранным ухарем. Он то ли американец, то ли бельгиец. Такой субъект! Тощий, все озирался. Боялся нас, что ли? Хрен его знает. Хочешь, я тебя познакомлю? Да хоть сейчас!

– Да как-то все странно! Я не знаю, – забормотал Казаков.

Леня уже не слушал. Быстро встал из-за стола. Перешел и присел рядом с Валентиной. Они о чем-то шептались. Через секунду оттуда послышалось хихиканье. Потом Дрочко обернулся к Анатолию, заговорщически подмигнул ему и кивнул головой: мол, иди сюда.

На ватных ногах Анатолий подошел к их столу. Леня подвинул третий стул.

– Садись! Вот мой друг, который без ума от тебя, Валюша, – фамильярно заметил Леня. Анатолий весь покрылся испариной и покраснел до кончиков ушей.

Валентина оценивающе посмотрела на него слегка прищуренным глазом.