– Вы считаете, что Виктора убили? – переспросил Крачков.

– Я уверен в этом.

– Виктор говорил об опасности, угрожающей ему, но недоговаривал, не объяснял, а я, понимаете ли, не люблю лезть людям в душу, тем более зная, где он работал. Не мне вам объяснять, каким психологическим нагрузкам и стрессам подвергаются сотрудники АСБ. Но при чем здесь мой отчет о самолете, упавшем на газопровод?

– Насколько мне известно, Фемидин в одном из своих отчетов указал на вероятность такого сценария, – заметил Забродов.

– Вы не ошибаетесь, Виктор действительно… Я уже не помню временной промежуток, но точно знаю, что он подготовил такой отчет. Это было сродни разорвавшейся бомбе. В АСБ много говорили тогда об этом. Немало групп работало над тем, чтобы установить, насколько реален такой сценарий развития событий.

– И что установили?

– Что такой сценарий маловероятен.

– И все же это случилось, – задумчиво произнес Илларион.

– Да, рвануло неслабо. И все сразу вспомнили об отчете Фемидина. Меня это дело тоже весьма заинтересовало. Я занялся им в свободное от работы время, так сказать, из любви к искусству. Я проанализировал много материалов и пришел к выводу, что падение самолета не было случайностью.

– Почему вы так решили? Какие факты говорили в пользу вашего вывода?

– Понимаете, Илларион, меня сразу же насторожила последовательность: отчет Фемидина – самолет – газопровод – резкий скачок мировых цен на газ. Кто-то использовал отчет АСБ в своих целях.

– А как вел себя в той ситуации Никитин?

– Шеф АСБ был очень осторожным человеком. Не исключено, что после моего отчета он просто решил перестраховаться и отправил меня на заслуженный отдых.

– То есть вы полагаете очевидным, что те, кто связан с нефтью и газом, использовали отчет АСБ. Но кто-то же его передал им? – спросил Забродов, который скорее адресовал этот вопрос себе.

– Да, кто-то передал, – кивнул Крачков. – Влияние, связи, огромные деньги – этого никто не отменял. Это действует само по себе, как, к примеру, гравитация.

– Смертельный закон, – выдохнул Забродов.

– Позвольте спросить: на чем основывается ваше убеждение, что Виктора убили?

– Я скажу вам, Михаил Михайлович, но позже. Нам нужно будет еще раз встретиться.

– Прекрасно, Илларион. Я живу один, и мне не хватает общения. Так что буду рад увидеть вас снова.

– Я заеду на днях, – поднимаясь, сказал Илларион.

– Буду ждать, приезжайте. Вижу, что Виктор не ошибся в вас, – глядя в глаза Забродову, произнес Крачков. – И все же хочу еще раз спросить, Илларион: зачем вам все это?

– Михаил Михайлович, вы уже фактически сами ответили на этот вопрос: из любви к искусству.

– Что ж, – улыбнулся Крачков. – Приятно иметь дело с умным человеком. Впрочем, для АСБ это не комплимент.

Попрощавшись с Крачковым, Илларион вышел. Возле подъезда он остановился, якобы чтобы позвонить по мобильному, но это была уловка. Прохаживаясь взад-вперед и изображая разговор, он внимательно смотрел по сторонам, изучал обстановку. Не заметив ничего подозрительного, Забродов сунул телефон в карман куртки и направился к «лендроверу». По пути домой «хвоста» тоже не было.

Утром Ирина Фемидина отправила детей в школу и приехала в однокомнатную квартиру на Кутузовском проспекте. На работе она взяла отгул, решила немного отдохнуть. Переступив порог квартиры, женщина закрыла дверь. Опершись на нее спиной, Ирина тихонько заплакала. В этой квартире они прожили с Виктором восемь счастливых лет. И хотя после рождения детей им стало здесь тесновато, Ирина все равно любила это жилище. Здесь было уютно и хорошо, слышался детский смех. Они с Виктором были молоды и счастливы.

Совладав с нервами, Ирина сняла сапоги, повесила на вешалку в прихожей пальто, прошла по коридору и, повернув налево, открыла дверь. Ее сердце учащенно забилось. Тот же деревянный книжный шкаф. Старый потертый диван. Стол возле окна. Время будто бы остановилось в этой комнате. Казалось, вот сейчас войдет Виктор, обнимет и скажет: «Я был рядом, на кухне». Но, увы, ничего этого уже никогда не будет. Женщина тяжело вздохнула и прошлась по комнате. Она задержалась у окна, глядя на потоки проносящихся машин, затем отодвинула от стола деревянный стул и села. «Теперь я понимаю, почему Виктор любил сюда приезжать: кроме тишины, ему нравилась простая, но уютная обстановка этой квартиры, в которой незримо жила ностальгия по прекрасным прошедшим дням», – подумала Ирина.

На столе была настольная лампа, а также семейная фотография Фемидиных в резной деревянной рамке. Ирина потянула на себя верхний ящик стола и увидела ворох каких-то старых исписанных листов. В другом ящике внимание женщины привлекла небольшая серая папка. В ней были записи Виктора и газетные полосы. В статьях маркером были обведены заголовки: «Асы люфтваффе: стратегия воздушного боя», «Лучшие летчики люфтваффе», «Тайны люфтваффе». На одном из листов бумаги было написано крупными печатными буквами: «Кто «сливает» информацию?» Далее шли незнакомые Ирине фамилии, напротив каждой из которых стояли вопросы или какие-то пометки совсем мелким почерком.