— Жаке, это конь моего гостя, моего жиена, — вкрадчиво заговорил Фазыл, стараясь смягчить неуместную резкость Нурума.

— Вот как… — укоризненно протянул казах, нахохливаясь. — Значит, с-своего хозяина! Вот как отвечают человеку на казенной службе! А как зовут хозяина? Что он за птица?

Нурум пристально вгляделся в лицо важничавшего солдата и обомлел. «Тот самый рыжий негодяй…», — вспомнил он, ошарашенный встречей. И чтобы скрыть растерянность, отвернулся от рыжего.

— Что вы, что вы, Жаке? Жиен мой не знает, что вы начальник. Разве он осмелился бы… так говорить. Что вы, боже упаси! Он ведь сам доброволец. Приехал в город записаться в войско хана, — ловко ввернул Фазыл.

Нурум, боясь, что Фазыл может сказать лишнее, вступил в разговор.

— Меня послал старшина из волости Дуана, чтоб я записался в войско. А здесь солдаты мне угрожают: «Коня заберем, да кто ты такой?!» Ну и порядочки в вашем городе, Фазеке…

Взяв повод из рук солдата, он снова привязал коня к ограде.

Фазыл заметил, что Нурум на ходу придумал название волости, но не понял, зачем это ему нужно. На всякий случай решил подпевать Нуруму:

— Да, да, мой жиен приехал из далекой волости Дуана. С завтрашнего дня и конь, и сам он станут казенными, — пояснил он рыжему солдату.

Рыжий был не кто иной, как тот самый Маймаков, который летом в Анхаты пытался отобрать, кобылу Сулеймена и камчой избил хозяина. Но, к счастью, Нурума он не узнал, иначе не миновать бы сейчас беды озорнику хаджи Жунуса. Именно Нурум свалил тогда Маймакова с коня, обезоружил и прогнал.

Услышав слова рабочего бойни Фазыла о том, что гость приходится ему жиеном, рыжий самодур еще более поважнел.

— А, жиен, говоришь? Хорошо, хорошо, — великодушно протянул он. — Тогда другое дело. Если он записался в солдаты, можно воздержаться от мобилизации его коня. Ради тебя, я это сделаю. Да, да, ради тебя… А много ли скота забивают сейчас, Шагатов?

Все внимание Маймакова мигом переключилось на мясо. Лицо его смягчилось, расплылось в выжидательной улыбке. В голубоватых глазах светился намек: «Не найдется ли у тебя чего-нибудь?» О Нуруме он забыл и не отрываясь смотрел на Фазыла. Ненасытному сборщику налогов мясник Фазыл уже не раз подбрасывал жирные куски.

«Лишь бы пронесло… лишь бы отвязаться», — подумал он, видя, что Нурум почему-то растерялся, не назвал себя, соврал насчет волости.

— Жаке, скотину забиваем понемногу. Заработки неважные, но для еды, для сурпы хватает. Вечерком… — протянул Фазыл и глазами повел в сторону бойни.

Маймаков живо кивнул.

— Ну, пошли, — сказал он стоявшему рядом вооруженному джигиту. — Все из-за этого головореза, — пробурчал он, угрожая кому-то. — Ходишь теперь по дворам, высматриваешь.

«Кажется, пронесло», — облегченно переглянулись Нурум и Фазыл.

— Жаке, что это за «головорез»? — спросил Фазыл удивленно, отлично зная, что речь идет о Мамбете.

— Сколько раз я говорил, что от таких, как Мамбет, добра не жди! Вчера он подрался с начальником, а сегодня увел своих джигитов и пропал. Стервец! Из-за него теперь мотаешься ни свет ни заря по всему городу! Два отряда послали в погоню. Никуда не денется — поймают! Но я предупреждал: надо его судить! Прямо перед строем выпороть, сколько раз говорил! — распалился рыжий.

По правде говоря, Маймаков совсем не знал, куда исчез Мамбет и где его будет искать погоня. Имелся строгий приказ ни в коем случае не разглашать событие до тех пор, пока не схватят беглеца. Но желание показать свою власть перед Фазылом, дать понять, что и он непосредственно связан с важным правительственным делом, одержало верх, и чванливый сборщик даже не заметил, как нарушил приказ.

— Апырмай, а! — покачал головой Фазыл. — Кто бы мог подумать? Ведь он с оружием, его, черта, и схватить-то не так просто, он же сопротивляться будет.

— Жаль, у меня времени не оказалось. Иначе сам бы поймал, связал и приволок сюда. Сколько таких дурней на моем счету! Как-то летом в Анхаты я живо усмирил аул строптивого Жунуса. Сам всемогущий хаджи упал передо мной на колени. А что Мамбет? Сильнее джигитов из того аула? Чепуха! И пикнуть бы не посмел! — петушился Май-маков.

Фазыл не удержался, прыснул. Нурум от гнева побелел. «Что бы с этой собакой сделать? От первого же рывка слетел с коня, раскорячился, шлепнулся, как жаба! А теперь хорохорится, мразь!»— негодовал Нурум. Но, видя, что Фазыл смеется над враньем Маймакова, немного успокоился.

— Ладно, после заеду! — сурово заключил рыжий начальник, поднимаясь в седло.

— Тьфу, дурак! Ногтя Мамбета не стоит, мелюзга, а как пыжится-то за спиной хана, а! — сплюнул Фазыл брезгливо.

Нурум подробно рассказал, с какими «почестями» проводил Маймакова летом их аул.

— И сейчас бы повторил вздрючку, да жаль, что в городе у вас тесновато, — заметил он.

Снова появился, будто из-под ног, маленький и плюгавенький человек.

— Фазылжан, не подумай, что я вожу Маймакова из дома в дом. Ты же ведь понял теперь, зачем он пришел. А я… просто так… хочу еще раз проверить посемейный список. — Он прижал под мышкой тощую папку и, как бы показывая, что вся сила в ней, ласково поглаживал ее другой рукой.