В первый момент она была озадачена, но, припомнив содержание письма, которое написал ей Бледо, тотчас же осознала — а ведь там и правда не было сказано, что Массимо Буффонади хочет увидеться с ней. Напротив, Бледо считал, что ей нужно встретиться с его дядей. Остальное Мила додумала сама.

— Зачем? — спросила она его.

Бледо сделал глубокий вздох. Мила решила, что он таким образом пытается расслабиться и успокоиться, чтобы меньше заикаться.

— П-почти все записи в дневнике отца, — сказал он, — касаются одного человека. Ты его знаешь. Его имя Игнатий Ворант. Но в дневнике отец чаще всего н-называет его Лукоем.

Мила почувствовала, как при этих словах внутри нее прокатилась горячая волна беспокойства, а дыхание непроизвольно участилось.

— Терас Квит писал в своем дневнике о Многолике? — севшим от неожиданности голосом уточнила она.

Бледо кивнул.

— И т-тогда я решил, что должен отдать этот дневник тебе, — сказал он.

— Но ведь, — испытующе посмотрела на него Мила, — этот дневник тебе завещал отец. Разве ты не хочешь оставить его себе?

Бледо смутился и отвернул лицо.

— Мне… мне он не нужен.

Мила не стала больше задавать вопросов. Бледо всю жизнь стыдился своего отца, а отдавая дневник, он как будто отказывался иметь что-то общее с прошлым Тераса.

— Отец писал, что считает Лукоя своим г-главным врагом, — продолжал тем временем Бледо, словно спеша избавиться от неловкости, вызванной собственными словами. — Я знаю, что этот ч-человек и твой враг тоже. Если записи отца помогут тебе защититься от него, я буду рад, что смог т-тебе помочь.

Мила невольно округлила глаза, полностью осознав смысл сказанного.

— То есть… Бледо, ты хочешь сказать, что не веришь в смерть Многолика?

Бледо в первый момент растерялся, но тотчас ответил:

— Не знаю, но… В дневнике отец писал, что во всем, что с-связано с Лукоем, нельзя доверять первому впечатлению. — Он взял дневник в руки, открыл его ближе к концу и сказал: — С-смотри, он пишет: «Если бы мне сказали, что Лукой умер, я не поверил бы в это, даже увидев его мертвое тело».

Бледо поднял глаза на Милу:

— А ты думаешь, он умер?

Мила несколько секунд молчала, потом ответила:

— Нет. Я знаю точно, что он жив.

Бледо решительно протянул ей дневник.

— Т-тогда возьми его.

Мила не спешила принимать дневник из рук Бледо. Не отводя от него взгляда, она раздумывала.

— Ты ведь читал его, — произнесла она. — Что Терас писал о Многолике?

Бледо качнул головой.

— Я н-не читал все, что тут написано, т-только некоторые записи, — сказал он. — Но я понял, что в дневнике отец записывал то, что ему у-удалось узнать о Лукое и еще… о роде Ворантов. Он п-пытался узнать т-тайны своего врага.

Мила почувствовала, как внутри опять обожгло горячим: ее одновременно терзали тревога и предвкушение. Она и боялась взять дневник в руки, и неудержимо хотела узнать все его тайны — тайны Многолика. Неужели они и правда находятся здесь, на страницах этой тетради в коричневой коже? Неужели, стоит только Миле протянуть руку, как ей станут доступны секреты человека, который был не просто ее врагом — он был для нее злым роком?

Повернув голову, Мила устремила взгляд на Массимо Буффонади, который словно ожидал этого. Не отрывая рук от подлокотников кресла, итальянец чуть развел кистями в стороны.

— Я исполнил просьбу Тераса и отдал эту тетрадь Бледо, как только ему исполнилось восемнадцать лет, — сказал Буффонади. — Теперь дневником распоряжается он, и мое мнение значения не имеет. Бледо посчитал нужным отдать его вам, синьорина. Решайте сами, хотите ли вы принять его.

Мила снова посмотрела на обтянутую коричневой кожей тетрадь в руке Бледо. Она колебалась недолго.

— Ты уверен? — на всякий случай спросила у Бледо Мила.

Тот кивнул. Тогда она протянула руку и тотчас почувствовала пальцами шероховатую поверхность кожи. Положив тетрадь к себе на колени, Мила осторожно провела ладонью по вензелю из букв «Т» и «К».

— Спасибо, Бледо.

Одновременно со словами благодарности Мила посмотрела прямо в его светло-серые, словно прозрачные, глаза. Они были серьезными. Против обыкновения в этот раз их хозяин не ответил ей робкой улыбкой.

— Я подозреваю, — произнес Массимо Буффонади, вынудив Милу перевести на него взгляд, — что этот дневник может вовлечь вас в весьма опасные мероприятия, синьорина.

Мила непонимающе нахмурилась.

— Смею предположить, что это неизбежно, — продолжал он. — И если вы не желаете этого, вам, пожалуй, даже не стоит открывать эту тетрадь.