Не в лучшей форме пребывали и непосредственные преемники Суонсона. Фрэнк Нокс умер от сердечного приступа в апреле 1944 г. В 1947 г. Трумэн назначил Джемса Форрестола, который ранее привлёк одобрительное внимание Рузвельта. Воинствующий антикоммунист и антисемит, он в конце концов не выдержал напряжения. Бессонница, проблемы с пищеварением и тревога так его измучили, что он всё больше поддавался паранойе, стал таким до того подозрительным, что не допускал посетителей без строжайшей проверки. Он начал думать, что «жучки» были даже в пляжных зонтиках. Колеблющийся, нерешительный и подавленный, он выбросился из окна с шестнадцатого этажа военно-морского госпиталя США в Бетезде 22 мая 1949 г. и разбился насмерть.

О военном министре в правительстве Рузвельта в 1940 г. говорили как об «очень усталом дряхлом старике» семидесяти трёх лет; жёсткий и непреклонный, страдающий бессонницей, он занимал, несмотря на угасающие силы свою должность до сентября 1945 г. Его коллега, государственный секретарь Корделл Халл, который ушёл в отставку в возрасте семидесяти трёх лет после двенадцати лет службы, страдал от истощения, артериосклероза и диабета; он был так чувствителен к холоду, что у него в кабинете температура была как в теплице. Его суждения были не всегда надёжны, но обычно его считали рупором президента.

Ещё большее влияние на мировую политику оказывал личный советник Рузвельта Гарри Хопкинс. Гарольд Икес заметил 20 сентября 1941 г.:

Хопкинс был очень тесно связан с Рузвельтом со времён «Нового курса» и до самого конца жизни президента, когда совет Хопкинса, возможно, имел решающее значение при принятии решений в Ялте. Когда Моран встретил его в Вашингтоне в декабре 1941 г., он был потрясён его видом. «Его губы такие бледные, — писал он, — как будто у него внутреннее кровотечение, кожа у него жёлтая, как натянутый пергамент, а веки оставляют щёлочки, так что видно только, что глаза у него всё время бегают, как будто его мучит боль». У Хопкинса была длинная история болезней: язва желудка и двенадцатиперстной кишки в 1936 г., рак в 1939, жировая диарея, белковая недостаточность, и в конце концов он умер от гемохроматоза, нарушения обмена веществ, влияющего на печень. Болезнь лишила Хопкинса сил и сделала его раздражительным и импульсивным в суждениях.

По мнению многих, в лице президента Джона Ф. Кеннеди Америка пережила возрождение. Молодой, энергичный, красивый, из хорошей семьи, он обладал харизмой, которой нелегко было противостоять. С годами блеск несколько потускнел. Он был закоренелым бабником: «Интересно, — заметил он как-то удивлённому, если не сказать ошарашенному Макмиллану, — как это бывает у тебя, Гарольд? Если у меня три дня нет женщины, у меня страшно болит голова». Его убийство сыграло положительную роль в его политической и личной репутации, может быть, не вполне справедливо. Ибо его привлекательная внешность, казалось бы, настоящего мужчины скрывала непрерывную физическую слабость и острую боль, последствием чего вполне могло быть то, что его политические решения не всегда бывали вполне взвешенными. Во время инцидента в Заливе Свиней (Плайя-Хирон) Кеннеди поддался убеждению, что Куба как политический сателлит Советской России представляла угрозу для безопасности Америки. Он знал, что ЦРУ обучает кубинских эмигрантов в Гватемале, и одобрил решение, в противовес совету экспертов, начать вторжение на остров; но высадка в Заливе Свиней оказалась роковой ошибкой, кубинцы разгромили предполагаемую оккупационную армию. Кеннеди предупреждали, что не стоит осуществлять эту, как сказал Дин Ачесон, «безумную идею», но он допустил грубый просчёт. Его решение поехать в Даллас в 1963 г. было непродуманным и даже безрассудным, так как он хорошо знал, что это центр сильных антиправительственных настроений и что визиты Эдлая Стивенсона и сенатора Фулбрайта чуть не привели к беспорядкам. Он только заметил своему брату, что от этого поездка станет более захватывающей.

Кеннеди всё время испытывал боль, что требовало применения стероидов, местной анестезии и стимуляторов. Он ушёл из Принстонского университета, не закончив курс, из-за вирусного гепатита. Сначала его признали непригодным к военной службе, но в конце концов приняли во флот, где травма, которую он первоначально получил, играя в футбол в Гарварде, проявилась, когда японский истребитель протаранил его корабль. Впоследствии ему нарастили левую пятку, и он носил скобу с зубьями.

Что ещё более важно — он страдал от нарушения функции надпочечников, болезни Аддисона, которая приводила к слабости и неспособности бороться с инфекцией. Это могло сказываться на умственных процессах. Он всегда очень старался скрыть свои физические немощи. Чтобы не было заметно начало болезни Аддисона, он загорал и пользовался лосьоном для загара. Во время президентских выборов в 1960 г. Линдон Джонсон, на недавний сердечный приступ которого Кеннеди намекнул в речи, произнесённой на съезде демократической партии в Лос-Анджелесе, в ответ сообщил, что у Кеннеди болезнь Аддисона. В то время сторонники Кеннеди яростно опровергали это, но утомляемость, эмоциональная неустойчивость, депрессия и раздражительность, от которых он страдал, были характерными симптомами этой болезни. Частично он мог бороться с нею, принимая стероиды, но это грозило психиатрическим осложнением. Его лечили стимуляторами, такими, как прокаин с амфетаминами, не понимая потенциально опасных побочных действий болеутоляющих средств, без которых он не мог жить до конца своих дней.

Его главный медицинский советник стал затем модным врачом в Нью-Йорке, это доктор Макс Джейкобсон, который лечил многих знаменитостей, в том числе Трумэна Капоте и Теннесси Уильямса. Джейкобсон, которого Кеннеди прозвал «Доктор Фил Гуд» («будь здоров») сопровождал Кеннеди в Вену, где тот встречался с советским руководителем Хрущёвым. Есть причина предполагать, что лекарства, которые применял Джейкобсон, оказывали вредное воздействие, и в апреле 1975 г. Совет регентов штата Нью-Йорк отобрал у него лицензию по обвинению в нарушении врачебной этики по сорока восьми пунктам.

Можно было бы поразмышлять о проблемах психологии и здоровья, с которыми сталкивались и последующие американские президенты. Например, возможно, у Ричарда Никсона было что-то от мании величия. «Глянь, — сказал он спутнику в президентском самолёте, когда он кружил над Вашингтоном и Белым домом, — глянь на всё это! И это всё моё!» Возможно, обращение миссис Рейган к астрологии подводило итоги власти чрезвычайно популярного, но пожилого президента, чьё влияние на дела в стране давно казалось минимальным. Но достаточно уже сказанного, чтобы проиллюстрировать, что даже в Стране Свободы самые высшие должностные лица были далеко не свободны от недостатков.

Проблемы здоровья не тревожили Макензи Кинга, премьер-министра соседней с Америкой Канады, но Кинг был, как показывает его дневник, жертвой психологического отклонения в форме странных верований — занятие спиритизмом, столоверчением, чёрной магией — которые целиком определяли его личную жизнь. Категорически утверждалось, что эти увлечения не оказывали значительного влияния на его политические решения, но кажется более чем вероятным, что бывали времена, когда они просачивались из его исключительно личной жизни в общественную область.