Шрифт:
Если наше знакомство с сознанием играет роль в конституировании первичного интенсионала нашего понятия, то это означает, что понятие «сознание» интересным образом отличается от других понятий, таких как «вода». В случаях таких понятий первичный интенсионал независим от актуального референта; когнитивная система с иным референтом или вообще без референта могла бы обладать тем же самым первичным интенсионалом. Но сознание — это необычный референт: наше отношение к нему непосредственно, и оно находится в центре нашей ментальной жизни — и поэтому могло бы играть необычно важную роль в конституировании первичного интенсионала. В любом случае я оставляю этот вопрос открытым.
А как обстоит дело с конкретными феноменальными понятиями, такими как понятие «переживание красного»? Ситуация с ними несколько более запутанна, так как с такими терминами может быть связано не одно понятие. Один из способов разобраться с этими понятиями предполагает рассмотрение вопроса об описании индивидов с инвертированным спектром — когда, к примеру, человек, смотрящий на красные вещи, имеет такие переживания, какие имеются у меня, когда я смотрю на зеленые вещи. Когда я говорю, что такой человек (глядя на красную розу) имеет опыт красного, в каком-то смысле мое высказывание можно счесть истинным: в этом смысле «переживание красного» означает примерно «переживание такого типа, который обычно вызывается (у индивида, обладающего опытом) красными вещами». Не исключено, что существует публично-языковое понятие «переживания красного», которое работает примерно таким образом, но в любом случае я абстрагируюсь от его существования.
Более естественным, возможно, является тот смысл, в котором подобное высказывание оказывается ложным: тот человек имеет не опыт красного, а опыт зеленого. Согласно одному из способов разъяснения этого смысла, первичный интенсионал моего понятия «переживание красного» мог бы означать примерно «переживание такого типа, который обычно вызывается (во мне) красными вещами». Этому смыслу присущи некоторые интересные свойства: к примеру, если мы с вами обладаем инвертированными относительно друг друга спектрами, то ваше понятие «переживание зеленого» будет указывать на то, что я называю переживаниями красного. Из этого следует, что ваше замечание «трава вызывает у меня переживания зеленого» могло бы быть истинным, несмотря на то что мое замечание «трава вызывает у вас переживания зеленого» ложно. Иногда такое положение дел объявляется малопривлекательным [133] , но оно является естественным следствием индексикальности данного понятия (сходный феномен связан с «Я» — высказываниями, а также с замечаниями о «воде», которые делаю я и мой двойник с Двойника Земли). Если мы хотим избежать такого рода вещей, всегда можно прибегнуть к охарактеризованному выше более «публичному» понятию [134] .
133
Об этом, к примеру, говорил Лайкан в частной беседе. Можно также вернуться к такому понятию, как «опытные переживания того типа, которые обычно вызываются (у большинства из нас) красными вещами», хотя здесь мы избегаем релятивизма ценой возможности систематического заблуждения относительно категории наших собственных переживаний.
134
Подобный релятивизм отсутствует в случае внешних понятий цвета, когда, к примеру, мы говорим о красноте как о свойстве скорее объектов, чем опытных переживаний. В первом приближении кажется, что референция к красным вещам фиксируется как референция к вещам, которые обычно вызывают (у большинства из нас) тот же тип переживаний цвета, что и некоторые эталонные примеры. Это более «публично» в двух отношениях: из-за отсылки к публичным эталонным примерам и из-за отсылки к опытным переживаниям целого сообщества. Таким образом, человек с инвертированным спектром использовал бы выражение «красные вещи» для обозначения тех же самых вещей, что и я, даже если его термин «переживания красного» указывает на нечто иное.
Можно было бы задаться вопросом об индивидах и иных границах их цветового пространства, к примеру о тех, кто считает, что морковь имеет тот же цвет, что роза и помидор. Наиболее естественным кажется сказать, что их высказывание «морковь красная» ложно вследствие того элемента понятия красного, который свойствен сообществу, хотя не исключено, что имеется и такой не столь связанный с сообществом смысл, в котором его можно признать истинным (где «красное» сводится к «красному для меня»). Впрочем, даже здесь остается не так много места для релятивизма, так как для любого индивида этот термин по-прежнему будет привязан к внешним эталонам. Даже если опираться на этот релятивистский смысл, термин «красное» должен будет указывать для любого индивида на большое множество красных вещей; сходная картина наблюдается и с другими понятиями.
Можно также было бы устранить всякую зависимость от опыта из характеристик внешних понятий цвета, характеризуя вместо этого их в терминах суждений: тогда получалось бы, что красные вещи — это вещи, относительно цвета которых обычно высказывается то же суждение, что и относительно цвета эталонных объектов. Преимущество такого подхода состоит в том, что он позволяет зомби истинно высказываться о зеленых объектах, что может быть разумным. В конце концов, представляется, что для работоспособности референции терминов цвета требуется, скорее, не сходство опытных переживаний, а интерсубъективное сходство суждений.
Первичный интенсионал этого понятия — «переживание красного» — должен быть совершенно недвусмысленным, если заранее договориться об общем понятии опыта. Ваше понятие «переживание красного» может иметь тот же самый первичный интенсионал, что и мое, даже если наши спектры инвертированы: оба они указывают на те же самые сущности в данном центрированном мире (переживания такого типа, который обычно вызывается в центре красными вещами), хотя наши понятия, разумеется, будут иметь разные референты, так как мы населяем разные центрированные миры (мой мир центрирован на мне, а ваш — на вас). Из-за этого наши понятия могут также иметь разные вторичные интенсионалы: мои указывают на переживания красного в контрфактическом мире, а ваши — на переживания зеленого. Даже зомби мог бы располагать тем же первичным интенсионалом, что и мы оба, по крайней мере в той степени, в какой он вообще обладает понятием об опыте, хотя его интенсионал, конечно, не будет ни на что указывать в его центрированном мире, и его понятие «переживание красного» не будет осуществлять какой-либо референции.
Дело, однако, не ограничивается сказанным. Эта реляционная конструкция понятия «переживание красного» всё же относительно периферийна. Между тем с ним связано понятие — быть может, самое важное понятие из тех, что используются в этих дискуссиях, — которое не может быть исчерпано реляционной характеристикой такого рода. А именно, у нас имеется понятие качества, к примеру, переживаний красного. Ничто в данной выше реляционной характеристике не ухватывает понятия этого качества, о чем свидетельствует тот факт, что охарактеризованный выше первичный интенсионал совместим со многими различными качествами. Тот, чей спектр был бы инвертирован, тоже имел бы этот интенсионал, но мое понятие об этом качестве — назовем его «R» — отлично от соответствующего понятия — назовем его «G» — у моего инвертированного двойника.
На первый взгляд, можно было бы счесть достаточным ухватывание этого качества вторичным интенсионалом моего понятия «переживание красного» при той его характеристике, которая была дана выше. Как мы видели, мой инвертированный двойник и я располагаем различными вторичными интенсионалами, соответствующими различным качествам, на которые указывают наши понятия «переживание красного». Но ухватывания этого качества вторичным интенсионалом недостаточно. Чтобы убедиться в этом, отметим информативность узнавания того, что переживания красного (то есть переживания, вызываемые красными объектами) имеют свое специфическое качество.
Иными словами, априори далеко не очевидно, что переживания красного должны быть R. Узнавая об этом, мы сужаем нашу модель актуального мира: тот тип опыта, который вызывается красными вещами, мог бы быть таким или таким, но он вот такой. И подобная информативность требует различия в первичном интенсионале: когда два понятия имеют один и тот же первичный интенсионал, априорно истинным является то, что они имеют один и тот же объем [135] .
135
Различение квалитативного и реляционного понятия «переживания красного» весьма близко различению, которое проводит Нида-Рюмелин (Nida-R"umelin 1995) между «феноменальной» и «нефеноменальной» интерпретацией приписывания убеждений, таких как «Марианна убеждена, что небо кажется Питеру синим». Согласно этому автору, «феноменальная» интерпретация приписывает убеждение при участии соответствующего квалитативного понятия того, кто приписывает убеждение; тогда как при нефеноменальной интерпретации убеждение приписывается при помощи реляционного понятия. (Пример релевантного реляционного понятия, приводимый Нида-Рюмелин, напоминает коммунальное понятие, упомянутое в прим. 10.)
Иначе в этом можно убедиться, заметив, что, когда Мэри впервые ощущает красное, она узнает нечто отличное от того, что узнает ее инвертированный двойник, ощущающий зеленое там, где она ощущает красное. Мэри узнает, что красные вещи вызывают переживания вот такого рода, а ее двойник узнает, что они вызывают переживания вот такого рода. Их модели мира сужаются по-разному: Мэри теперь принимает одно множество центрированных миров, а ее двойник — другое. Из этого следует, что их понятия об интересующих нас качествах должны иметь различные первичные интенсионалы. У Мэри первичный интенсионал указывает на переживания одного типа (вот этого типа) в любом данном центрированном мире, у ее двойника — на переживания другого типа.