Денек выдался дикий. Одни только объяснения с полицией чего стоили! Хорошо хоть, Лора не подвела. В присутствии стражей порядка она собралась, сосредоточилась, даже пыталась улыбаться. И про Лизавету ничего не рассказала: может, прислушалась к его доводам, а может, не пожелала делиться славой. Для Лоры в случившемся открылись и свои неожиданные плюсы: на место происшествия приехали не только менты, но и телевизионщики. На звезду телеэкрана Лору Лайт совершено покушение! Это же настоящая сенсация! Покруче, чем какие-то там выборы в Государственную думу.

Сначала Лора отказывалась давать интервью, но потом все-таки сжалилась над коллегами по цеху: спешно привела себя в порядок, подправила макияж и… рассказала про Солодовникова.

Макс схватился за голову. Вот сенсация так сенсация! Хозяин крупнейшего в стране музыкального канала «заказал» собственную приму. Это же золотое дно! Это ж материалов на целую неделю, а если повезет, то и на месяц. А тайна следствия и презумпция невиновности? Да кто ж будет обращать внимание на всякие мелочи, когда тут такая сенсация?!

Сам Макс старался держаться в тени, лично ему сомнительная слава ни к чему. А Лора? Что уж теперь… Можно считать это ее интервью компенсацией за перенесенные моральные страдания. В конце концов, девочку едва не убили. Вот над чем следует подумать.

Кому могла помешать Лора Лайт? Кому, скажем, могла помешать экзотическая бабочка или прекрасный цветок? Лора не играет в политику, не сотрудничает со спецслужбами. Неужели действительно Солодовников?! Да зачем ему? Да нашел бы он себе еще десять новых Лор!

А может, это какой-то сумасшедший фанат? Обдолбанный подросток, купивший ствол на барахолке? Сейчас ведь полно ненормальных, и звездам из-за них живется несладко. Макс с нежностью посмотрел на Лору, беседующую с репортером какой-то криминальной программы. Бедная девочка натерпелась такого страху, что не приведи господь. Он бы и сам испугался, будь у него на это время…

Домой он в тот день так и не поехал, решил, что Лору нельзя оставлять на ночь одну. Лора, к счастью, не возражала, только спросила скептически:

— А как же твоя подружка?

— Какая подружка? — удивился он.

— Ну, эта немая деревенщина.

— Лора, немую деревенщину я отправил домой, убираться по хозяйству и готовить ужин. Не понимаю, почему ты вообще завелась? Ты посмотри на себя и посмотри на нее. Неужели ты могла подумать…

Она не дала ему договорить:

— А что я должна была подумать? Сначала ты темнишь, несешь какую-то чушь, а потом я вижу, как ты садишься в машину с этой уродиной!

— Лора, — он поймал ее руку, поцеловал тонкое запястье, — ты поняла, куда мы приехали? Это же реабилитационный центр. Я хотел показать Лизавету неврологу. Мы ехали на врачебную консультацию. Согласись, больница — не самое подходящее место для романтического свидания.

Лора скептически фыркнула, но руку не убрала:

— А отчего ты, Легостаев, так печешься об этой убогой?

— Видишь ли, у меня в этом деле есть свой шкурный интерес. Лизавета — барышня хозяйственная и домовитая. Ради одной несчастной консультации у профессора она согласна совершенно бесплатно быть моей домработницей.

— Так уж и бесплатно?

— Ну, не совсем бесплатно. Я ее кормлю, даю кое-какую мелочь на булавки.

— И возишь по реабилитационным центрам.

— Вожу, — согласился он. — Я же не зверь какой-то, чтобы обманывать и без того богом обиженное существо.

Богом обиженное существо! Вот завернул, даже самому противно…

— И долго ты собираешься ее опекать? — нахмурилась Лора.

— Недолго. Еще один месяц, до следующей консультации. Ведь на эту мы так и не попали. Да и сам профессор не приехал. Застрял в Париже из-за плохой погоды, я узнавал.

— Лучше отправь эту дуру обратно в ее Зажопинск, — посоветовала Лора.

— Не могу, у нее нет документов — это раз, и она очень вкусно готовит — это два.

— А три?

— Что — три?

— По закону жанра должна быть еще третья причина, по которой ты не можешь с ней расстаться.

Макс немного подумал, сказал:

— Есть третья причина.

— Ну?

— Третья причина — это ты, моя дорогая. Когда я пригрел Лизавету, ты стала относиться ко мне по-другому. Мне нравится, когда ты ревнуешь.

— Я ревную?! — Лора всплеснула руками. — Тебя — к этой колхознице?!

— Ревнуешь!

— Чушь! Ты слишком многое о себе возомнил, Легостаев!

— Ревнуешь, ревнуешь, — улыбнулся он.