Шрифт:
А Хабибулина Марата Рауфовича, вахтенного на «верхушке» или верхнего вахтенного, я лично подпоясал и карабином к поручню пристегнул.
А теперь он не откликается, зараза!
– Вахта! Хабибулин!
– Сколько он молчит?
– Минуты две. Я ему приказал через каждые десять минут докладывать.
– Наверх!
И мы со старпомом помчались по вертикальному трапу. Я прихватил два аварийных фонаря и бросил центральный на помощника дежурного.
Наверху тьма и вихри.
– Вахта!
Рот от ветра раздирает. Где же этот урод, под переноской должен стоять? Переноска на месте, а его нет.
– Хабибулин!!! Хабибулин!!!
И старпом находит пустой пояс с карабином. Пристегнут к поручню. Как он из него выпрыгнул?!!
– Хабибулин!!!
И тут сквозь ветер мы слышим стон, что ли.
От воды идет. Фонари в ту сторону. У штормтрапа – голова. И стон.
Старпом мигом, одним гигантским шагом, был на трапе, потом наклонился с него к воде, рукой подхватил нечто и выдернул это «нечто» наверх. Хабибулин.
– Саня, вниз, живо! Да, по «каштану»! По «каштану» скажи, чтоб бегом амбулаторию готовили и в душевой чтоб вода на расходе была и водоподогреватели включить!
Пока старпом тащил его вниз, я все сделал.
Старпом, как слез со своей ношей в центральный, так и очистил его от автомата и одежды, как луковицу. Потом он помчался с ним на руках в пятый отсек и скатился по трапу в душевую.
А я уже включил горячую воду.
– С ума сошел, горячую? Сварим же! Он же чуть дышит! Холодную! И медленно повышать! Дай, я са-ам!
Старпом одной рукой держал Хабибудина под душем, а другой – регулировал температуру.
– Вот так, Хабибулин! Медленно надо! Ничего! Сейчас очухается! Ты у меня очухаешься, Хабибулин! Сейчас! Вот! Хорошо! Уже!
Хабибулин сперва висел, как тряпка, а потом начал возражать.
– Жить будет! Саня, в амбулатории стол и спирт с водой. Кока за срань и чтоб мне через три минуты было ему питье готово. Теплая вода с медом. Где хочет пускай мед достает. Не достанет, я ему яйца…
Я не дослушал насчет яиц. В амбулатории в один миг был готов стол, спирт, вода и кок с медом.
Старпом разложил Хабибулина и растер его ладонями. Он смачивал их водой и спиртом и тер, тер, тер. Очень аккуратно, кстати. Потом он влил в него питье и добавил разведенный спирт. Накрыли Хабибулина тремя одеялами и сели рядом.
Помолчали. Глаза у него были закрыты.
– Дышит, Андрей Антоныч, а?
– Дышит. Сейчас откроет глаза.
Через пять минут он их открыл. Щёлки, а не глаза. Одни щёлки.
– Хех! Ну, вот! Я же говорил!
– Фу, бля! – выдохнул я.
– Как жизнь, Хабибулин?!! – сказал старпом.
– Хорошо, та-рищ-ка…
КОМАНДУЮЩИЙ
У нас командующего поменяли. Интересно, флот на приколе, а командующие плодятся, как вши на тифозном.
Нашего наверх забрали. Складывают их там, что ли? Вот бы увидеть тот амбар. Входишь – и там командующие до потолка. «Вам, – спрашивают, – какого, серого или белого?» – «Нам – говорим, – зелёного».
Этот новый – старпома однокашник. Я так и сказал: «Андрей Антоныч, ваши знакомые весь флот заполонили», – а он на меня так зыркнул, что я тут же нашел себе занятие.
Вчера он вызывал старпома к себе. Знакомились, наверное. В том смысле, что давно не виделись.
Говорят, он ставленник того самого начальника штаба флота, за которым наш старпом, околосев совершенно, со слюнями бешенства по всем пирсам гонялся.
Понятный винегрет. Так им легче флот курочить. Это я старпому не сказал, конечно, ясный мазай, ему и так не сладко. Обложили со всех сторон.
Представляю себе их встречу: «Андрей Антоныч, заходи, дорогой!» – «Товарищ контр-адмирал, старший помощник «К-193» капитан второго ранга Переверзиев по вашему приказанию…» – «Ну, о чем разговор. Знаю! Знаю, что о море мечтаешь… Настоящие моряки… Мы же с тобой с одного котла… Да. Много воды с тех пор… А помнишь?» – «М-м-м…», – ну, и так далее.
Прошлого своего друга и нынешнего начальника штаба старпом зовет «лунным бездарем», а этого вчера назвал «клиническим балбесом»: «Ничего в этой жизни не понимаю. Он же клинический балбес!»
После той беседы старпом пришел серый и в каюте закрылся.
А я рядом шлялся. Потому что мне о заступлении на дежурство надо доложить.
В щель видел, что он на стол поставил стакан и спирт в него налил. Потом долго сидел, смотрел на стакан. Вздохнул и вылил его назад в банку. Не стал пить.