— Ба, знакомые все лица, — пробормотал Федор при виде третьего посетителя, нарушив тишину, которая становилась звенящей.

Это был военачальник, с которым ему довелось сразиться и победить, но оставить ему жизнь на глазах остальных воинов. Возможно, тем самым он нанес ему несмываемое оскорбление. Но Чайка местных обычаев не знал, а извиняться было уже поздно. Впрочем, этот военачальник в отместку уже вдоволь поиздевался над ними, отправив по этапу в Монте-Альбан. Хотя это, возможно, была и не его идея.

С момента последней встречи этот сапотек тоже не сильно изменился — по-прежнему в пестрых одеждах, украшенных разноцветной бахромой и перьями, свисавшими отовсюду. Золотой шлем в виде головы орла с огромным изогнутым клювом и нащечниками со вставленными драгоценными камнями. Войдя, он неожиданно снял свой шлем, взяв его в руку, и встал с самого края. Между пленниками и прибывшими вождями.

— А я уж думал, он и спит в нем, — пробормотал Федор, разглядывая лицо военачальника без шлема. Это был еще достаточно молодой воин, с раскосыми глазами, горбатым носом и длинными черными, как смоль, волосами без всяких косичек.

Едва он занял свое место на авансцене, как следом появились несколько простых воинов, несших в руках какие-то свертки. Поравнявшись с пленниками, они положили свертки к ногам военачальника и отступили за линию охранников. Лишь мельком взглянув на содержимое мешков, развернутых в последнее мгновение оруженосцами, Федор узнал свою фалькату и Лехин кожаный нагрудник.

— Вот это подарок! — не в силах скрывать свои чувства, едва не вскрикнул Ларин, подавшись вперед и едва не потянувшись за фалькатой, лежавшей в трех шагах от его ног. — Смотри, командир, они сохранили наше оружие.

— Наверное, не зря сохранили, — проговорил еле слышно Федор, посмотрев на главного вождя. Тот наблюдал за их реакцией на происходящее, буравя пленников тяжелым взглядом и ничего не говоря.

«Изучаешь? — молча вопросил его Федор. — Ну изучай, изучай».

— Только не думай, что они его тебе вернут, — успокоил Федор своего друга.

— А зачем же они его принесли? — удивился Ларин.

— Раз принесли, значит, вопросы есть, — предположил Федор, переводя взгляд на второго вождя, который также молча наблюдал за происходящим, но при этом было видно, что он старательно вслушивается в речь пленников, тщетно пытаясь ее понять.

— Видно, здесь такого не делают, — продолжил развивать свою мысль Чайка, — вот и заинтересовались. Посмотрим, надолго ли это продлит нашу жизнь.

Леха слегка поперхнулся, а Чайка подался еще немного вперед и сел, опершись на руки. Уверенность вернулась к нему, а зловещая тишина, которую нарушали только их перешептывания с Лехой на виду почти у двух десятков человек, уже надоела.

— Ну, если все собрались, может, начнем? — проговорил он, и слова его прозвучали так громко, что старый вождь сапотеков даже вздрогнул от неожиданности. Однако ничего не сказал в ответ, лишь нахмурившись сильнее.

Вместо ответа в открытую по-прежнему дверь каземата вошел еще один человек — худощавый и высокий индеец в простом длинном одеянии, не слишком обвешанном бахромой и перьями. Его положение Федору было трудно определить сразу. Сапотек был безоружен, но и не имел «знаков отличия» вождей. Ни посоха, ни золотых серег у него не было. Лишь небольшое кольцо в носу и татуировки в виде темных кругов вокруг глаз, делавшие его похожим на птицу — филина или орла, — смотревшую немигающим взглядом. Длинные черные волосы, собранные на затылке в пучок, украшало единственное перо.

«Это еще кто? — подумал Федор, рассматривая вновь прибывшего, который прошел и осторожно пристроился рядом с вождями. — Не вождь, не воин. Наверное, какой-нибудь чиновник от канцелярии исполнения наказаний или вообще местный толмач. Посмотрим».

В руках «переводчик» держал несколько глиняных табличек, что еще больше утвердило Федора в своих наблюдениях. Он вновь окинул взглядом всех собравшихся и, едва решился подумать, что на этот раз прибыли все, как снаружи вновь послышался шум.

Теперь в каземат, где уже и без того было немало народа, протиснулись два сапотека, также хорошо знакомые Чайке и всем остальным. Это были те самые сапотеки, которых они спасли от верной смерти на жертвенных столах пирамиды ольмеков и помогли сбежать из города. То, что произошло потом, все присутствующие финикийцы знали слишком хорошо.

При виде этих индейцев Ларин мгновенно рассвирепел.

— А… вот и вы, — сплюнул он сквозь зубы, невольно подаваясь вперед, и даже попытался встать в колодках, сжимая кулаки, — предатели! Ну, я сейчас с вами разберусь.