— Внимание, — скомандовал Федор незадолго до этого, — грести спокойно и аккуратно. Стычки нам сейчас не нужны.

Но все прошло нормально. Лодка с солдатами быстро осталась позади, поскольку шла против течения вверх, а Итао со своими гребцами направлялся вниз. Река довольно быстро унесла их вперед к свободе, и Федор, не увидев за очередным изгибом русла ни одной лодки, разрешил гребцам немного передохнуть. Финикийцы подняли весла и расправили плечи впервые с того момента, как оставили стены Монте-Альбана позади.

Чайка же продолжал править плывущей по течению лодкой и осматривал окрестности, обдумывая свои дальнейшие действия.

По правому борту где-то вдалеке мелькнула на холме и сползла вниз, исчезнув, каменная дорога, по которой в город на праздник Косихо-Питао тащились с тюками путники. Они хотели прибыть туда еще до захода солнца.

«Хвала богам, — устало улыбнулся Федор, — нам с вами уже не по пути».

Пока все получилось удачно. Но так везти может не всегда, поэтому нужно было быстрее миновать поля, тянувшиеся по обоим берегам реки, достичь леса и, если никто не помешает, плыть по реке не останавливаясь до самого рассвета. Где-то к этому времени — Чайка попытался припомнить карту — они должны добраться до границы следующего большого поселения сапотеков и попытаться улизнуть в горы еще до развилки у каменной дороги незамеченными. Таков был изначальный план, в который вмешался случай — счастливый, надо было сказать, — ускоривший их бегство, но не позволивший запастись провизией. А желудки уже начинало сводить от голода.

«Где бы нам раздобыть еды, — подумал Федор и посмотрел в сторону города, стены которого еще были отчетливо видны в лучах заходящего солнца, — там сейчас еды, конечно, полно. Однако лучше уж с пустым брюхом на свободе, чем с полным на виселице».

Отогнав назойливые мысли, Чайка вновь посмотрел на реку, которая постепенно исчезала под пологом раскидистого влажного леса. «Ладно, луки-копья есть, ножи тоже, — подумал он, поглядывая на спрятанное под скамейкой жреца оружие, которого здесь не должно было быть, — с божьей помощью что-нибудь по дороге набьем. Дичи тут хватает. А может, и маисом на полях разживемся. Праздник нынче соответствующий».

Едва они пересекли границу влажного леса, встретив там еще несколько торговых лодок, приветствовавших жреца, как и подобает — криками и салютом из кукурузы и запасенных лепестков, — как солнце окончательно покинуло этот мир. Факел на носу пироги стал единственным источником света в кромешной тьме, охватившей беглецов со всех сторон.

— Держись ближе к правому берегу, — скомандовал Федор.

В неровных отблесках горевшего факела он с напряжением во взгляде рассматривал низкие берега, кое-где поросшие тростником и подтопленные водой. Лес подступал к самой кромке воды, так, что ветки некоторых деревьев нависали над ней. Чайка не успел обсудить с Итао во время занятий местную фауну, но допускал, что в этих местах водилось достаточно всякой скользкой живности, похожей на длинных двадцатиметровых змей и крокодилов, не считая более мелких, но ядовитых гадов. Встреча с ними не входила в планы Федора и остальных финикийцев. С наступлением темноты Чайка испытал сильное желание пристать к берегу и выйти на более высокие места, но река уносила их все дальше и дальше от ненавистного Монте-Альбана, а Федор не желал прекращать это движение. Даже из-за каких-то опасных рептилий.

Впрочем, скоро и поросшие влажным лесом берега перестали казаться такими привлекательными. Федору несколько раз показалось, что у берега шевелились длинные и скользкие тела. Чайка с большим удовольствием сейчас вернулся бы обратно на равнину или в холмы, где можно разгуляться взгляду. Но и эта мысль об открытом пространстве быстро тускнела, едва он вспоминал о том, что там их гораздо быстрее найдут и «обезвредят» карательные отряды сапотеков, которые уже наверняка рыщут по их следу.

— Может, выключим фонарь? — неожиданно предложил Леха, словно услышав его мысли. — Чтобы не привлекать внимания. Кто его знает, сколько тут поселений и кто живет на этих берегах.

— Не стоит, — отвел предложение Федор, — тогда мы сами ничего не увидим. Люди подумают, что это пирога жреца и возрадуются, да и нет тут никого. Глушь началась. А помимо людей, сдается мне, тут много всякой ядовитой гадости плавает. Лучше мы ее первыми увидим, чем она нас в темноте сожрет.

И двигаясь на приличном расстоянии от берега, они плыли дальше, помогая течению веслами. Пока что их никто не преследовал. Более того, наступала ночь перед праздником, и все, кто хотел или должен был быть в городе, уже были там. Они плыли сквозь лес уже примерно час, не повстречав больше ни одной лодки.

— Когда ты должен был возвращаться в город? — разбудил, казалось, задремавшего на своей скамье жреца, Федор.

— Едва солнце опустилось за горы, как мы должны были повернуть обратно, — обреченно пробормотал Итао, положив себе руки на колени. В своем желтом одеянии, обвешанный амулетами, он смотрелся загадочно, как и подобает жрецу. Только хмурое выражение лица этому не соответствовало.

— Ну извини, что обряд подпортили, — пожал плечами Федор без особого сожаления. — Долго будут ждать тебя у водных ворот стражники и жрецы, но так и не дождутся обратно. Зато у нас появился шанс уйти от погони.

— Вам не спастись, — вдруг произнес Итао, — вожди уже отправили по вашему следу лучших воинов.

— Отправили, говоришь? — ничуть не испугался Федор, выравнивая курс, когда лодка слишком отклонилась к середине реки. — Это тебе дух ягуара сказал? Ничего, оторвемся. Это мне тоже дух ягуара сказал. Я сам ведь с ним связан, ты же знаешь.

Чайка наклонился чуть вперед.

— А еще он мне сказал, что ты можешь не дожить до следующего рассвета, если погоня найдет нас. Подумай об этом. Как тебе такое предсказание?