На полках возле азалии теснились вазочки из керамики и цветного стекла. Когда Като открыла одну из них, ее окутал густой и теплый аромат сандалового дерева. В следующей вазочке — масло ши, в еще одной — ванильное. В других трех, открытых наугад — масло из персиковых и розовых лепестков, и еще — какая-то странная, скользкая и тягучая прозрачная жидкость, похожая на особо приготовленный сок какого-то растения, к нему добавили имбирь и камфару. Да уж, парфюмом последнюю субстанцию назвать никак нельзя. Тогда что же это?

По всей комнате были расставлены небольшие плетеные табуреты с откидными крышками. Видимо, они были предназначены не только для сиденья. Так, посмотрим, что в них храниться. В экземпляре под окном — маникюрный набор. В табурете побольше, возле стены плюща — какие-то ключи. А вот в том, большом табурете из красной лозы…

Като сглотнула подступивший к горлу комок. Эту комнату ей определил герцог. Что он хотел этим сказать? Два круглых шарика рубинового оттенка, скрепленные между собой шнуром. Кажется, это не для массажа пальцев.

Дальше по курсу шел раздвижной встроенный шкаф. В нем ожидали своего часа несколько новых рубашек — длинных, расшитых шелковыми нитками в тон. Интересно, для кого они были куплены? Като не удержалась, сняла с резной вешалки лимонную рубашку и покрасовалась с ней перед зеркалом напротив окна, то есть, у самого входа, когда в дверь постучали.

— Да? — Като замерла от неожиданности с блузой в руках.

В дверях показалась горничная, угловатая девушка с томным взглядом и чувственным ртом, природно-карамельной кожей и такого же оттенка волосами, заставляющими любоваться, и острыми, выпирающими из-под шифоновых одежд плечами. Поверх прозрачной хиль-де-винтеровской униформы на бедрах служанки было нечто, напоминающее повязку — Като облегченно вздохнула, что ее не будет смущать вид причинных мест, как у остальной прислуги.

— Ваша светлость, меня прислали помочь вам приготовиться ко сну, — тихо и почтительно раскланялась она, но глаза ее с интересом рассматривали Като.

«Графиня» отбросила лимонную блузу.

— Я бы, может, сама справилась…

Горничная вытаращилась на нее.

— Но ваша светлость, это моя обязанность.

— Ну раз так… хм… неплохо бы принять с дороги ванную. — Като критично осмотрела свое вымазанное дорожной пылью черное платье. — Халатик бы мне…

— Как вам угодно, ваша светлость, — вторично раскланялась горничная и устремилась за стену из плюща.

Через секунду карамельная служанка выбежала из комнаты, затем снова вбежала со словами «сейчас принесут воду, ваша светлость», и все это время не переставала раскланиваться. Мда, незавидная у нее работенка.

Пока горничная отсутствовала, Като внимательно изучила ванную. Как и по всей Сеймурии — сток воды был, а вот подача не была налажена, бедной прислуге приходилось таскать воду на себе.

За считанные секунды несколько рабов принесли горячую воду с кухни в больших кувшинах с ручками по бокам, вылили их содержимое в круглый бассейник в полу, а затем удалились. Горничная, едва касаясь ее тела, помогла раздеться и наполнила ванную ароматной солью по ее желанию.

— Вы загораете на солнце, графиня?

— Да, а что?

Служанка странно покосилась на Като, но тут же взяла себя в руки и стала осторожно соскребать с «графини» специальным девайсом оливковое масло с уксусом, которым тут пользовались вместо геля для душа. Надо сказать, в условиях местной жары и иссушающего воздуха это было весьма кстати. Прислужница также помогла Като вымыть ее выкрашенные в иссиня-черный волосы все тем же маслом с яблочным уксусом, и тут взгляд ее упал на покрытые черным лаком ногти Като, который она предусмотрительно взяла с собой в Сеймурию из дому. Пузырек с маслом выпал из руки горничной.

— Что-то случилось? — Като держала глаза закрытыми от масла, ожидая, когда его смоют чистой водой.

— Ничего, ваша светлость, — с трудом справившись с удивлением, проговорила прислужница, поливая Като водой. Этикет не позволял ей докучать гостье вопросами, но она уже всю голову изломала, гадая, чем же это Като вымазала ногти, что они даже не отмываются.

Облачившись в поданный ей легкий халатик в тон комнате, Като проследовала обратно в спальню, за стену из плюща. Горничная тем временем успела спустить воду и торопливо срезала с азалии увядшие цветки. Взгляд Като упал на полку с благовониями.

— Может, кальян?

Горничная тотчас же бросила обрезать куст и занялась приготовлением кальяна, подав его с полупоклоном на журнальный стол тисового дерева.

— Садись, не стой над душой. — Като хлопнула по матрасу, сама же она сидела на полу, на шкуре, облокотившись о софу.

— Но ваша светлость, как же… — Горничная смущенно теребила полы одеяния. Положение прислуги не позволяло ей сесть выше графини и смотреть на нее сверху вниз.

— Да уж, у вас здесь все непросто, — отозвалась Като, осознав причину служанкиной нерешительности. — Это… это что?