Пленник пробормотал нечто нечленораздельное затекшим ртом. Затем, размявшись немного, выдал:

– Музей Дарвина...
– Он, конечно, был не трусом... но весь антураж помещения, а так же ржавая, в следах старой крови пила, сама по себе парящая у уха - отличный стимул к сотрудничеству.
– Он... он там...

– Отлииично... Далее, чего вы тогда в Останкино забыли?

– Искали...искали некоего десятого...
– икнул бедняга, видя, как пила подлетает к его носу.

Лазарь же на чистой кушетке лег на бок.

– Он не в курсе, даже кого искал.
– Сообщил врач, отслеживающий мысли мужчины.
– Ладно, ниточка у нас есть... передавай пациента и сообщи нашим.

– Ладно, Лазарь, он твой.
– Гот просто исчез, растворившись дымом.

– Итак, голубчик, ты сидишь смирно и не мешаешь дяде доктору работать...
– Лазарь начал выкладывать на неожиданно чистый столик всяческие медицинские предметы-инструменты.

– Вы же обещали!..
– Прошептал запуганный пленник.

– Да отпустим мы тебя. Я сейчас чуток тебя тюкну, будет немножко даже больно, но потом ты будешь добрым, милым, не опасным идиотом, который смело сможет идти на улицу пускать слюни...

Продолжая ворковать, Лазарь перешел к делу, легким заклинанием лишив пленника голоса. Он не любил, когда ему мешали, а вырубить клиента совсем было нельзя - работать с бодрствующим было куда как проще. И была возможность набрать полезной информации, которая всплывет в его разуме... пока будет, где всплывать.

***

...У создания была огромная голова, тоненькая шея, чтобы сломать которую понадобилось бы лишь сомкнуть кольцо из большого и указательного пальца. Тщедушное тельце трепыхалось, но уже как-то вяло.

А это значило только одно - еще один эксперимент не удался. Бросив задумчивый взгляд на груду изломанных тел в углу, Алхимик подумал о том, не могла ли на чистоту эксперимента повлиять бросовость материала, и тут же сам констатировал, что не могла.

Капля первосилы Природы выделилась из образцов легко. То что при этом души вампиров оказались покорежены, ученого не интересовало. Как и то, что под его руками родились настоящие чудовища. Лишенные силы природы, они лишились одновременно и вампирского проклятья. Теперь солнце им было не страшно, так же как и серебро.

Ведомые чувством зверского голода, все чего хотели измененные твари - это убивать.

Алхимика это тоже не интересовало. Даже несмотря на то, что вышедшие из-под его рук твари пожирали своих сородичей...

Сейчас все что его занимало - это неудавшийся эксперимент по приданию форму первостихии.

– Жалкая картина, - Ильяр, сидящий на столе в лаборатории и выступающий одновременно в качестве телохранителя Алхимика и его же подопытного образца, жалостливо покачал головой, жадно глядя на искалеченных кукол.

Алхимик повернулся к вампиру.

– Ты хочешь их?

– О, да! С их помощью можно испортить жизнь не только Неведомым, но и всем вампирам! Получить власть, деньги! Влияние!

Алхимик поморщился:

– Это не интересно, да к тому же слишком неосмотрительно.

Ильяр хмыкнул:

– Что могут тараканы против могущественного тебя?

– Если объединятся - многое. Я однажды недооценил силу клана и прервался в самом разгаре замечательный эксперимент. Поэтому больше я не допущу чтобы мои планы разбились из-за такой глупости.

Ильяр промолчал, но на лице его было написано неподдельное разочарование.

Алхимик, сломав шею неудачному созданию, взглянул на Ильяра снисходительно, как на неразумное дитя:

– Если тебе так хочется поиграть с этим хламом, забирай его и выметайся из лаборатории. С тобой на сегодня все. Впрочем, стой. Если будешь играть где-нибудь в городе, не забудь замести следы и прихвати для меня пару мастеров природы или тени. Я продолжу свои эксперименты.

– Я понял!
– Ильяр обрадованно подорвался с места.
– Я не подведу.

Спустя мгновение, в лаборатории никого не осталось. Прихватив сломанные игрушки, Ильяр отправился играть на улицы города, а Алхимик к своей Русалочке - отдыхать и раздумывать над тем, где именно в эксперименте он допустил ошибку.

Цель раздумый была проста и понятна. Алхимик хотел получить успешный экземпляр воплощенной стихии.

И будь здесь человек или вампир, он бы сказал Алхимику, что в нем проснулась зависть.

Но на беду или на счастье, а в словаре Алхимика таких слов уже давно не было и их появления не предвиделось.