Кончиками пальцев он провел по животу и груди Эми. Она затрепетала.

– Ох, как хорошо!

Телевизор продолжал бухтеть; правда, теперь звуки, им маскируемые, не имели отношения к незаконным коммерческим сделкам. То были вздохи от непристойных, почти болезненных прикосновений; звуки ускоренного дыхания. То были лаконичные приказания. То были женские крики в подушку и мужской рык, трение разгоряченной кожи и приглушенные стоны. И хихиканье двоих заговорщиков, понимающих, что более никто не стоит подобных наслаждений.

Когда Эми ушла, Нокс заказал в номер чашку эспрессо. Принял душ, оделся; дважды вынимал нож из ножен, смотрел на лезвие, будто взглядом мог сделать его еще острее. Затем нехотя набрал телефонный номер. Использовал iPhone – пусть Дулвич платит за звонок, зато прослушки можно не бояться. Слышимость была как через дверь, а не через океан.

– Привет, братишка, – сказал Джон.

– Джонни! – Один Томми имел право так называть Нокса. Томми задыхался от восторга, словно к их дому только что подъехал фургон с мороженым.

При соответствующем лечении, наблюдении и строгом режиме дня Томми вполне адекватен. Вполне себе деловой партнер, надежный человек. Чересчур увлекается компьютерными играми. Освоил общественный транспорт. Переход от детства к взрослению начался. Слава богу, Томми не догадывался, кто контролирует все его действия. Нокс хорошо замаскировался.

Пропущенный платеж он счел поводом забить тревогу. Джон не стал проверять счета компании онлайн – не хотелось давать китайским властям доступ к их с братом бухгалтерии. Еще накопают лишнюю информацию.

– Как дела? – спросил Нокс.

– Отлично.

– Как бизнес идет?

– Лучше не бывает.

– У меня проблема. Крошечная.

– Где?

– В Шанхае. Эми не получила денежного перевода.

Молчание.

– Я говорю о даме с жемчугами.

– Но я ведь перевел деньги. Уже давно.

Ну и дела, подумал Нокс.

– Конечно, ты их перевел.

– Если бы платеж не прошел, мы бы знали, разве нет? – Томми скривился при мысли об электронных деньгах.

– Должны были бы знать.

– Намекаешь, что я должен был бы знать? – уточнил Томми.

– Я этого не сказал.

– Не сказал, так подумал.

– Томми, не утрируй. Я ничего такого не думал.

– Считаешь, я накосячил.

– Если б ты накосячил, я бы так и сказал. Ты же знаешь – я не любитель мягких выражений.

– Тогда зачем ты звонишь? Если я не виноват?

– Мы с тобой, Томми, задолжали кучу денег очень важному поставщику, и я хочу разобраться, по какой причине. Только и всего. Не делай из мухи слона.

– Надо будет уточнить у Эвы. – Эва, Эвелина Риттер, вела у них бухгалтерию.

– Обязательно. Для начала. Попроси у нее подтверждение о переводе денег. Если по какой-то причине платеж не прошел…

– Мы пошлем его повторно, – докончил фразу Томми.

– Ты запиши, чтобы ничего не забыть.

– Я записываю, не дурак же.

– Надо будет и остальные платежи проверить. Пусть Эва тебе поможет. Не понимаю, как она проворонила этот платеж; впрочем, еще и не то бывает. Зуб даю, это здешний банк накосячил; а каковы китайские банки, ты не хуже меня знаешь.

Томми был влюблен в хорошенькую Эвелину, как школьник. Ноксу такое развитие их отношений не нравилось; порой он валил все на собственную ревность к Эвелине, а порой интерес молодой привлекательной женщины к парню вроде Томми, замкнутому, с явными проблемами в общении, казался ему подозрительным. Как бы то ни было, Эвелина проводила с Томми немало времени, притом проводила с пользой, – и Нокс не вмешивался. Слава богу, Томми доволен и не одинок.

– А как вообще дела? – спросил Джон.

– «Тайгерс» продули.

– Вот блин.

– А ты как, Джонни?

– Подумываю, не заняться ли импортом винтажных мотоциклов. – Нокс прокручивал эту версию в голове достаточно долго, чтобы почти в нее поверить.

– Что, серьезно?

– Тут такие машины попадаются, пальчики оближешь. Китайцы годами плагиатили «BMW» и некоторые русские модели. Получилось даже лучше оригиналов. Купить можно за бесценок, довести до ума и продавать во много раз дороже.

– Мне нельзя водить мотоцикл, – совсем по-детски пожаловался Томми.