— Иди сюда, Фифи. Выпей чаю.

— Господи, папа, какой еще чай?! Кто знает, надолго ли ушел лорд Линдли? Он ведь может вернуться в любую минуту. Мы должны уехать — и как можно скорее.

— Конечно, дорогая… но почему бы не сделать это после чая? Иди сюда. Это поможет тебе успокоиться.

— Я не хочу успокаиваться, папа! Успокоюсь, когда мы уедем отсюда.

Но отец, словно не слыша, продолжал невозмутимо потягивать маленькими глоточками чай. С тем же благодушным видом он положил сахар в ее чашку — ровно столько, сколько любила Софи, — и протянул ей.

— Вот, держи. Иди посиди возле меня.

Софи тяжело вздохнула… и сдалась. Она торопливым глотком опрокинула в себя чай, едва не обварив себе язык. Наблюдавший за ней отец поперхнулся смехом.

— Похоже, ты торопишься.

— У нас мало времени, — нетерпеливо напомнила Софи. — Как ты думаешь, папа, ты уже сможешь идти? Конечно, ты можешь опираться на меня, но эта лестница такая крутая, что…

— Calme‑toi, Fifi [11] , — зашикал отец. — Я, слава Всевышнему, еще не умер, кажется. Просто расслабься.

Он сел, спустив ноги с кровати. Нашарил под кроватью сапоги и принялся с кряхтеньем натягивать их.

— Посиди тут, а я спущусь вниз — нужно убедиться, что все в порядке, чтобы мы могли спокойно уехать.

— Мы пойдем вместе!

— Нет, ты останешься здесь. Подумай сама, а вдруг экономка вернется? Ты должна быть здесь, чтобы открыть ей дверь и убедить ее, что я сплю. Тихо, Фифи! — прикрикнул он. — Садись в свое кресло и спокойно пей чай. Все будет хорошо. Поверь мне. Потерпи немного и сама увидишь.

Все это было сказано с улыбкой, несколько странной для человека, который только вчера еще был на пороге смерти. Да что там вчера… каких‑то десять минут назад он был бледен, как мертвец, — можно было поклясться, что он вот‑вот испустит дух! Правда, он выпил чаю, но не могла же одна‑единственная чашка чаю сотворить чудо? Должно быть, это просто был спектакль, решила Софи, рассчитанный на то, чтобы убедить Линдли.

Выдумка отца и роль умирающего, которую он так мастерски сыграл, помогли им на какое‑то время избавиться от Линдли. Софи удивлялась только, почему она раньше не догадалась об этом. Да уж, роль беспомощной жертвы удалась отцу как нельзя лучше. Решив, что отец слишком слаб, чтобы сбежать, Линдли отправился по своим делам. Что ж, скоро он увидит, какого дурака свалял, что попался на эту удочку.

Как хорошо, что отцу хватило ума не пить то лекарство из склянки, которую прислал ему доктор. Софи машинально покосилась на поднос. И увидела склянку, лежавшую рядом с нетронутой чашкой чая. Да, слава Богу, что отец не послушался доктора. Если бы он уснул непробудным сном, она бы изрядно намучилась, пытаясь стащить его вниз до появления Линдли.

Но теперь все будет хорошо. Отец явно чувствует себя лучше, он держит ситуацию под контролем — еще пара минут, и он вернется за ней с двуколкой. Нужно только набраться терпения и немного подождать.

Что ж, она не прочь посидеть тут и подождать отца. Подумав немного, Софи даже решила, что это совсем неплохая идея. Ей ведь так и не удалось толком поспать. Да и кресло уже не казалось таким неудобным, как вначале. Подобрав под себя ноги, Софи с наслаждением откинула голову на мягкий подголовник. Да, она с удовольствием посидит тут и подождет отца. Хоть до вечера, если понадобится…

Растмур торчал возле постоялого двора. Линдли чертыхнулся — ему совсем не хотелось, чтобы его приятель узнал, что он наводил о нем справки, но ему удалось выяснить, что Растмур приехал незадолго до обеда. Кто‑то даже упомянул, что он появился в сопровождении молодого человека. Правда, того нигде не было видно, но Линдли готов был поклясться, что речь шла о так называемом Клеммонсе, том самом, что выдавал себя за мужа Софи. Вот будет сюрприз для Растмура, когда он узнает, кто был его попутчик!

Карету Линдли еще не доставили из Гейдона, и это окончательно испортило ему настроение. Какого дьявола… почему они так долго возятся, ворчал он. Неужели так трудно заменить сломанную ось? Проклятие, она нужна ему немедленно!

Приказав оставить за ним две комнаты на постоялом дворе и позаботившись, чтобы Растмуру не стало известно ни о его планах, ни о том, что он расспрашивал о нем, Линдли направился к дому доктора. Еще перед уходом он намекнул добрейшему доктору, что д’Аршо не помешало бы дать снотворное, которое могло бы удержать его в постели на ближайшие пару часов. Софи, естественно, ни за что не бросит своего дражайшего папеньку. А поскольку у нее вряд ли хватит сил перебросить храпящего отца через хрупкое плечо, хмыкнул Линдли, то, значит, ему пока не о чем беспокоиться. Оба будут как миленькие ждать его возвращения.

Бог свидетель, как ему не терпелось вернуться в комнату, где он оставил д’Аршо, чтобы вытрясти из него все, что он знал, и в первую очередь — по чьей вине произошла трагедия, и четверо людей, которых Линдли любил больше всего на свете, погибли? Да уж, пусть объяснит, скрипнул зубами Линдли. Кстати, он был бы не прочь вновь испытать на себе силу гнева мисс Даршо.

Экономка, впустив его в дом, сообщила, что доктор как раз отправился с визитом к одному из своих престарелых пациентов. Предупредив вопрос Линдли, она подтвердила, что отнесла раненому снотворное, добавив, что с тех пор, как он ушел, сверху не доносилось ни звука. Недобрый знак, подумал Линдли. Честно говоря, он не рассчитывал, что мисс Даршо так легко сдастся.