Двое молодых парней в ярко-оранжевых жилетах явно не вписывались в субботнюю идиллию. Они быстро шли через Театральную площадь — первый, худой и высокий, двигался уверенным шагом, а второй, короткий и круглый, семенил следом и ныл:

— Жрать хочу… жесть… подыхаю вообще…

— Не ной!

— У меня желудок больной, мне нельзя делать большие перерывы…

— Ща… стой… — Длинный парень притормозил, читая пришедшее сообщение, потом вздохнул и, качая головой, быстро удалил его.

— Чо там?

— Ничего, спам…

— Врач сказал, мне нужно дробное питание. Шесть или даже восемь раз в сутки, иначе…

— Ну так слопай уже что-нибудь… — перебил его длинный, заметно раздражаясь.

— Что? — развел руками короткий. — У нас что-то есть?

— Камни не пробовал? Сытно и некалорийно.

— А… Очень смешно, — закивал короткий, поджав губы.

— Ты только что ел, Цыба, ну куда в тебя лезет! — примирительно улыбнулся длинный.

— Это «только что» было пять часов назад, а доктор сказал…

— А-а-а-а… — мучительно протянул длинный, хватаясь за голову. — Какой же ты нудный!

— Станешь тут нудным, когда желудочный сок растворяет живую плоть…

— Да твою плоть даже в ванной с кислотой не растворишь, — усмехнулся длинный, ткнув друга в живот.

— Пошел ты! — Короткий резко вскинул руки, оттолкнул длинного от себя и сделал несколько шагов назад. — Короче, ты как хочешь, а я иду жрать. Мне эти твои игры на фиг не уперлись, у меня расписание — каждые три часа, понял?

Эти слова были сказаны с таким серьезным лицом, что потребовалось собрать всю силу воли, чтобы не заржать.

— Понял…

— Ты мой лучший кореш, но желудок мне тоже не чужой, и он сигналит, что ему паршиво… понял?

— Ага…

— И если ему паршиво, значит, я должен его уважить. Это мой организм, и если я не буду его беречь…

Это было уже слишком, и длинный раскололся, расхохотавшись во весь голос.

— Ну ты и сволочь, Шорох. Что б я с тобой еще когда-нибудь…

Цыба развернулся и широкими шагами направился обратно, в сторону кафе. Макар позволил себе задержаться, чтобы отсмеяться до конца, но потом прерывисто вздохнул и отправился вслед за другом.

Не то чтобы Цыбин Игорь Иванович — низкорослый молодой человек пухлой комплекции и опасливых повадок — боялся темноты, но мысль свернуть в частный сектор показалась ему определенно лишенной целесообразности. А уж после приятного плотного ужина и вовсе преступлением. Он так и заявил своему напарнику. И вздохнул, когда ему демонстративно не ответили.

— Ну чего к Дону? Обоснуй, — жалобно хныкал Игорь Иванович, волочась следом за другом и по совместительству двоюродным братом Макаром Сергеевичем Шороховым. — Давно не махался? Адреналинчику охота?

— Нужно.

— Ни фига не нужно. По игре вообще надо к Парамоновским складам пилить.

— Ты можешь хотя бы пять минут не ныть?

— А я что, ною?

Макар выразительно посмотрел и промолчал.

— Ой, вот только не надо делать такое лицо…

— Цыба!

— Чо?

— Ничо! Ты болтаешь без умолку, у меня башка пухнет…

— Я просто не уверен…

— Не паникуй!

— Кто паникует? Я паникую? Я осторожен. Предусмотрительность — мое второе имя. А ты — отмороженный. Черт, Шорох. Ну на фига к Дону, а?

— Цыба! Пять минут! Пять минут тишины!

Высокий, спортивный, с дерзким взглядом из-под русой густой челки юноша сбавил шаг и теперь шел неспешно, вразвалочку, будто прогуливаясь. Однако впечатление это было ошибочным. Таким сосредоточенным Макар Шорохов не чувствовал себя, пожалуй, еще ни разу за свою семнадцатилетнюю жизнь. В руках он держал планшет и что-то помечал в нем тонким стилусом, то и дело хмурясь и покусывая нижнюю губу.

— Знаешь, что меня прикалывает во всем этом, Цыба? Почти все аномалки в городе — под Ангурянами. Как где на карте место силы, так рядышком ангуряновский логотипчик светится.

— Ты ж говорил, что на «найтовских» схемах все от балды?

— Ну, не всё. Процентов девяносто. Наложить оставшиеся десять на то, что я попер у бати, добавить нарытое в архивах, и получается сказочно. Как где геопатогенная зона, так наши армяшки-Ангуряшки тут как тут. Захавали все точки доступа в ад. И провайдером у них Сотона.