Шрифт:
— Сегодня субботник…
— Вот и отлично.
Когда Азаров ушел, Митя озабоченно продолжал:
— Вернемся к вопросу о голоде. Что будем отвечать волжанам?
Аня, волнуясь, поднялась и сказала:
— Ребята, давайте возьмем голодных ребятишек на прокормление. Отобьем депешу в Поволжье, пусть пришлют человек двести — триста.
— А где разместим их?
— Вытряхнем скаутов из архиерейского дома.
— Чем кормить будешь? Хлеба-то нет.
— Нет хлеба, есть пламенное революционное слово, — горячо сказал Федя. — На фронте это слово вело нас в бой! Надо обратиться…
Федя запнулся, поднес руку к губам, и все увидели кровь на пальцах. Виновато улыбаясь, Федя сказал:
— Ничего, братва… Старая рана дает знать… Аня, бери бумагу и пиши. Можно начать так: «Молодежь Калужской губернии, к тебе обращается комсомол!»
— Верно. А дальше: «Царь-голод властвует над Поволжьем. Смерть справляет свой чудовищный пир…»
— Про детей напишите…
— Погодите, я не успеваю, — сказала Аня.
— Пиши, Анюта: «Дети бродят по улицам и базарам, дрожа от холода. Цветы жизни увядают!..»
Мустай, сжав от волнения руку Илюши, сказал:
— Пиши так, чтобы сердце плакало…
С тревожным вниманием Илюша следил за тем, что происходило в конторке механического цеха. Недалекое прошлое возникло перед глазами. Кто-кто, а он знал, что значит бродить по улицам или стоять на ветру с протянутой рукой…
— Не слезы нужны, а хлеб!
За стенами конторки послышались вдали звуки оркестра. Какой-то чумазый парнишка в треухе заглянул в дверь и крикнул:
— Эй, бросайте штаны протирать! Марш на субботник!
На перроне вокзала выстраивалась длинная шеренга рабочих. Женщины, молодежь и старики с шутками, смехом занимали в строю места. Маленьких оттесняли в самый конец, туда, где начинались пакгаузы. Там и пристроились в самом хвосте двое друзей — Илюша и Мустай.
— А вы куда? А ну марш по домам! — приказал им председатель рабочего комитета.
— Пускай привыкают, — мирно сказал пожилой рабочий и ободряюще подмигнул Илюше: дескать, не бойся.
— С ума сошли! — не соглашался председатель рабочкома. — Мороз крещенский, а вы детей на субботник берете.
— Мои орлы не дрогнут ни перед каким морозом, — вступился за ребят Митя Азаров. — Скажи-ка, Мустай, боишься мороза?
— Он сам меня боится!
— Все равно, так дело не пойдет, — не уступал председатель. — Мы отвечаем за пацанов.
Мустай обиделся, подошел к председателю и, сощурив без того узкие глаза, спросил:
— Пасаны, да? — сорвал с головы шапку, швырнул ее на снег и стал снимать пиджак. — Пасаны…
Комсомольцы весело посмеивались.
— Ладно, убедил, оденься, — примирительно сказал председатель рабочкома и сам напялил Мустаю на голову шапку.
— Ну, что я говорил? — сверкая глазами, спросил Митя. — Не пацаны, а смена комсомола! И пусть эта смена закаляется, пусть пройдет через бури и морозы, крепче будет!.. Илюшка, где твои рукавицы? Федя, одолжи Мустаю варежки, и поехали.
На путях попыхивала теплым парком «кукушка» с широкой, как печной чугун, приземистой трубой. Точно старый конь, впрягся паровозик в длинную вереницу вагонов и площадок, поданных под погрузку.
Принесли груду лопат, пил и топоров. Пока разбирали их, председатель рабочкома влез на тендер, где трепетал красный флаг, и, сняв шапку, открыл митинг.
— Товарищи! — сказал он и восторженным взглядом окинул длинную шеренгу трудовой армии. — Вы, гордость пролетарской революции, гранитный утес, о который разбились волны международного капитала, вы, кочегары великого горна, в котором сгорели тропы царей, отправляетесь на коммунистический субботник. По всей стране в приютах замерзают ребятишки, нечем топить котлы паровозов. Сегодня на нас смотрят с надеждой миллионы голодных. Вперед, товарищи, нас ждет трудовой фронт!
Духовой оркестр заиграл туш.
Председатель рабочкома спрыгнул с тендера и, стоя перед длинной шеренгой, скомандовал:
— По порядку номеров, рас-счи-тайсь!
И зазвучали голоса, перекликаясь.
Поднималась метель, снег засыпал рельсы, и только призывно трепетал на ветру красный флаг.
— По ваго-нам! — послышалась команда, и все бегом бросились к эшелону, подсаживая друг друга.
Под звуки оркестра поезд тронулся, и грянула боевая песня:
Рвутся снаряды, Трещат пулеметы, Но их не боятся Красные роты!..