Когда-то, в советский период, стихи Парнок не печатали как «не созвучные эпохе». Сейчас это смешно читать. Как же они были созвучны — мятущийся, ищущий себя поэт и мятущийся, ищущий себя век.

Как бы ни хотелось обойти вниманием гомосексуальную ориентацию Софии Парнок, невозможно это сделать, исследуя её творчество, как невозможно проигнорировать какой-либо орган человеческого тела при медицинском обследовании — картина будет неполной. К сожалению, в обществе сохраняется неискоренимый болезненный интерес ко всему «уродливому» и «греховному» в жизни творческих личностей. Именно поэтому долгое время большой русский поэт София Парнок была известна широкой публике только в связи с её романом с Мариной Цветаевой, именно поэтому страшно трудно и ответственно писать об этой стороне её жизни. Но лесбийские наклонности Парнок определяют слишком много в её творчестве, чтобы можно было их не замечать.

Причина подобных отклонений от нормы до сих пор не изучена, гипотез существует множество — на любой вкус. Лично мне больше всего нравится теория мутаций — природа экспериментирует, разнообразие вариантов есть инструмент развития. В случае Софии Парнок лесбийские наклонности соединились с базедовой болезнью — что тут причина, что следствие и есть ли вообще связь между этими двумя аномалиями, я не берусь судить, но одним из проявлений базедовой болезни является неспособность к деторождению. Как вы думаете, легко ли перенести осознание своей непохожести на окружающих, непохожести настолько глобальной, что тебе недоступно (буквально — запрещено и физически и психически!) одно из основополагающих свойств любого живого организма: размножение, воспроизведение себе подобных? В переписке Софии Яковлевны можно найти горькие строки, результаты мучительных раздумий о странной, особенной сущности, таящейся внутри неё: «Когда я оглядываюсь на свою жизнь, я испытываю неловкость, как при чтении бульварного романа. Всё, что мне бесконечно отвратительно в художественном произведении, чего никогда не может быть в моих стихах, очевидно есть во мне и ищет воплощения. И вот я смотрю на мою жизнь с брезгливой гримасой, как человек с хорошим вкусом смотрит на чужую безвкусицу».

Но зачем-то Господь сотворил её именно такой, видимо, у Него имелись на неё особые планы. В 1924 году София Парнок пишет стихотворение, в котором принимает свою необычную натуру и объясняет её:

Именно в этот период стихи Парнок становятся зрелыми, совершенными, в них появляется свобода выражения и мастерское владение словом, свойственные классике, и одновременно отчётливо слышен оригинальный, ни на кого не похожий голос. Как пишет исследователь русской литературы, профессора Бостонского университета Диана Левис Бургин в книге «София Парнок. Жизнь и творчество русской Сафо», «довольно долго… Парнок не относилась всерьёз к себе как поэту — она смотрела на поэзию как на игру, а на создание стихотворений как на «докучную удаль лёгких рук по наигранным струнам»… Но стоило ей осознать всерьёз своё призвание, как она чувствует: «Отметил Господь и меня, и тайные звуки мне снятся». Ей уже не нужно искать «имена», т. е. слова, в книжном языке: она извлекает их из собственных «кровных святцев».

В 1926 году появляется ещё одно очень характерное стихотворение на эту тему:

Ещё раз дадим слово Д. Л. Бургин: «Рождение души и было той «кастальской струёй», которую она стремилась получить взамен на «вино причастья». Взамен «вина причастья» — всего того, что доступно обычным, «нормальным» людям, — поэт получает в награду возможность творческого выражения, ту самую «Кастальскую струю», которая Парнок дороже всего. Выношенная душа является результатом напряжённой духовной работы, неразрывно связанной с творчеством, которую София Яковлевна вела всю свою сознательную жизнь.

Как можно понять из приведённых примеров, понятие «любовь» непременно включало для поэта духовную составляющую. Конечно же, страсть играла в отношениях с возлюбленными далеко не последнюю роль, и множество стихотворений, написанных Парнок в периоды влюблённостей, являются несомненными тому подтверждениями, но эта сторона её творчества не просто подробно изучена, а — растиражирована, и найти исследования и описания эротических переживаний русской Сафо несложно. А вот о том, как понимала и что писала она о духовной близости в любви, о том, что это чувство испытывалось ею во всей полноте прежде всего эмоциональных и душевных переживаний, сказано и написано очень мало. По сути, мы имеем всего два серьёзных исследования жизни и творчества Софии Парнок. Это вступительная статья к сборнику «София Парнок. Собрание стихотворений» С. В. Поляковой и «София Парнок. Жизнь и творчество русской Сафо» Д. Л. Бургин. Но они выполнены чрезвычайно подробно и академично, и не у каждого читателя достанет сил пробиться через сложную научную терминологию и одолеть десятки страниц серьёзного филолого-психологического исследования. А всё остальное, что написано о Парнок, на 99 % — перепевы одной и той же темы — отношений Парнок и Цветаевой. Несомненно, это был важный период в жизни обеих поэтов, но всё же только период. Творчество каждой из них имеет отдельную, самостоятельную ценность.