– Здоров ли и бодр почтенный ага? Идет ли караван его дней среди благоухающего сада, тешат ли слух голоса сыновей и смех дочерей? Полон ли дом его счастья и радости, крепки ли стены жилища, надежна ли крыша, не умышляют ли злого враги? Простер ли Бог свою длань над светлым эмиром?

Именно так приветствовал Бабаев старого Фарука, своего багдадского приятеля, а случалось, и самого Хуссейна. На Востоке действуют без поспешности и быка за рога не берут – это считается оскорбительным.

Шаман, однако, в таких нюансах не разбирался и тотчас перешел к делам.

– Про стены и крышу – это намек, любезный? Ну так знайте: крыша у меня надежная, все схвачено, и я не собираюсь никуда съезжать. Зачем? Центр Москвы, самая прибыльная клиентура! Да я вам и метра не уступлю!

– Мы могли бы договориться, – сказал Али Саргонович и полез за чековой книжкой. – Как утверждают персы, звон серебра приятнее звона сабель. Назовите вашу цену, Сидоров-бей.

– Я, собственно, Захиров, – отозвался его собеседник с язвительной усмешкой и указал на свои дипломы. – Извольте видеть: Захиров Юлий Николаевич, скромный труженик астрала, касаты-шаман, панчен лама [44] , академик, доктор индийской, китайской и тибетской медицины.

Бабаев повернулся к стене с дипломами, и глаза его разбежались. Тут были аттестаты Пекинского, Мадрасского и Непальского университетов, свидетельства о стажировках в Шаолине, Лхасе, Бангкоке, Шри Ланке и множество грамот, подтверждавших целительный дар Захирова. Он также был членом семи академий, обозначенных неясными аббревиатурами, гранд-доктором философии и медицины, фулл-профессором и специалистом по тайскому массажу, простатиту, сексопатологиям, ушу и раковым заболеваниям. На самом же почетном месте висел сертификат с двуглавым орлом, где черным по белому значилось: Ю.Н.Захиров, доктор медицинских наук, является советником Политического консультативного совета при Президенте РФ.

Крутая бумага! – подумалось Бабаеву, а труженик астрала, проследив за его взглядом, снова с ехидцей ухмыльнулся – мол, нас ни серебром, ни саблей не возьмешь!

– Кажется, зря я пришел, – проворчал Али Саргонович, поднимаясь и кивая Гутытку.

– Это как посмотреть, сосед, – довольно миролюбивым тоном заметил гранд-доктор и фулл-профессор. – Мелкое дело вы не решили, но, может быть, преуспеете в крупном.

Бабаев вновь опустился на стул.

– Вы что имеете в виду?

Прищурившись, касаты-шаман разглядывал его минуту-другую, затем произнес:

– Что вам известно о чакрах, ауре и тонком мире? О состоянии сомати, переселении душ и генофонде человечества? Например, о древних расах атлантов и лемуров, что ныне спят под гималайскими горами?

Гутытку заерзал на сиденье, а Али Саргонович признался с искренним удивлением:

– Ничего не известно. Ровным счетом ничего.

– Профессор Умдашев, которого я считаю единомышленником и близким другом, бывал с Гималаях. В тех самых пещерах бывал, где спят лемуры и атланты, – с таинственным видом сообщил президентский советник. – Другие тоже удостоились… немногие, очень немногие, но все же… некоторые касаты-шаманы… еще мадам Блавацкая, Лобсанг Рампа… Вы знакомы с их книгами?

– Я больше по части бизнеса, – молвил Али Саргонович, бросив строгий взгляд на хихикнувшего Гутытку. – Гладильными досками торговал. Сейчас вот, по воле народа, иду в политику.

– Воля народа – высший закон, – согласился панчен лама. – Но раз вы нынче политик, то вам необходимо знать о тонком мире. Он включает паранормальные явления и, как утверждают физики, основан на сверхвысоких частотах и торсионных полях. Проявлением этих полей является душа, сгусток психоэнергии, который вращается в ту или иную сторону в процессе мышления. В результате пространство закручивается: от добрых мыслей – по вихревому импульсу астрала, а от злых – против него. Этот феномен, называемый аурой, мы можем зафиксировать и изучить.

– Очень интересно, – сказал Бабаев. – А при чем тут гималайские пещеры и эти… как их… тланты с мумурами?

– При том, уважаемый, что пребывание в сих пещерах открывает третий глаз, позволяющий видеть ауру, читать мысли и прозревать грядущее, – проинформировал академик. И, выдержав паузу, многозначительно произнес: – Я тоже посетил эти места. И я могу…

– Что – могу?… – Гут с возмущенным видом подскочил на стуле. – Что – могу?… Можешь хотя бы сказать, куда закрутились мои мысли?

Шаман одарил его презрительным взглядом.

– Никуда, юноша, никуда. По причине полного их отсутствия.

– Вот как? – зловеще произнес Гутытку и поднялся, делая руками плавные жесты. – Говоришь, мыслей у меня нет? Так я сейчас…

– Угомонись, джадид, – велел Бабаев. – Гость не должен угрожать хозяину.

– Да что ему наши угрозы, Бабай? – Гутытку ткнул пальцем в один из дипломов. – Ты на это посмотри! Тут сказано, что он учился в Шаолине и имеет черный пояс! Захочет, вышибет нас в окно с переломанными костями!