Капитан-элв’ин глубоко вздохнул, произнеся на выдохе:

— Любовь моя…

На миг Могвиду показалось, что он слышит ответные слова, пришедшие издалека. Но, наверное, это было всего-навсего эхо. Джеррик замер без движения.

— Он ушел, — сказал болотник.

Стоявший рядом с ними Магнам поглядывал в проход, где пять или шесть огров поднимались на ноги, потрясенные случившимся.

— Что-то не вижу я Тол’чака.

Д’варф не ошибся. От кучки огров отделился вождь клана — Хун’шва. Перебравшись через завалы трупов, он приблизился к мертвому телу Джеррика. Прижал кулак ко лбу, на мгновение склонил голову в знак уважения.

— Он умер как воин. Его подвиг будут помнить и чтить.

— Это если мы выживем, чтобы кому-нибудь рассказать, — заметил Магнам. — А где Тол’чак?

— Он пошел, чтобы сразиться с ведьмой-паучихой один на один, — Хун’шва опустил руку.

— Что? — охнул д’варф. — И ты ему позволил?

— Он приказал мне, — если огр мог выглядеть раздосадованным, то это был Хун’шва.

— И ты подчинился? — Магнам закатил глаза. — Что у вас вышло?

Вождь коротко поведал о встрече с Вира’ни, которая затаилась в пещере.

— Еще больше тварей, — вздохнул Магнам. Он оглядел маленький отряд, и его брови сошлись на переносице. — Топор, меч, кинжал и кулаки огров против королевы пауков и ее бессчетного воинства… Не то соотношение, что сулит победу.

— Тогда что же нам делать? — Могвид стоял, обхватив себя руками за плечи.

— Есть один способ… — Д’варф пристально посмотрел на него.

— И какой же? — спросил Джастон, опуская на камни тело капитана.

Но Магнам не глядел на него, по-прежнему буравя взором оборотня.

— Это зависит от кое-кого из присутствующих здесь.

— От меня? — отшатнулся Могвид.

Тол’чак, спускавшийся ко дну пещеры, оглянулся на Глаз Дракона. Вдали грохотал гром. Мгновение тому назад молния вырвалась из округлого входа, напоминая раздвоенный змеиный язык, а затем исчезла.

Не понимая, что же произошло, он обернулся, сжимая Сердце в кулаке. Смрад горелой серы и копоть жгли легкие.

Вира’ни, стоя на две ступени ниже и по ту сторону от провала, все еще смотрела на Глаз с испуганным выражением лица. Ее черные волосы бросали тень на бледную кожу, покрытую капельками влаги от густого тумана. Ниже талии ее тело переходило в туловище огромного паука.

Мокрый панцирь сверкал, переливаясь алыми бусинками воды.

Чудовищные отродья, повисшие на своде пещеры, замерли и казались теперь неровностями скалы.

Воспользовавшись тем, что ведьма отвлеклась, Тол’чак попытался найти оружие. Вокруг него раскинулись неподвижные, еле дышащие тела огров разных кланов, опутанные прочными нитями паутины. И никакого оружия! Никто не осмелился осквернить священное место, принеся с собой каменный топор или дубину.

Тол’чак растерялся. Но он точно знал, что в этот миг двое малышей огров находятся в опасности — паучиха удерживала их над огненной ямой. Он крепче стиснул сердце-камень. Осколок Сердца племени огров являлся ключом к Вратам Духов. Потерять его означало подвергнуть угрозе весь мир. Но прямо сейчас мир Тол’чака сузился до этих двух детей.

Вира’ни застонала.

— Мои малыши! — выкрикнула она. — Кто-то убил моих малышей.

Ее лапы дрожали от ярости. Маленькие огры, едва не свалившись, заплакали.

Тол’чак стремительно преодолел оставшиеся ступени и встал перед Вира’ни. Лицом к лицу. Их разделяла лишь трещина в полу пещеры. Здесь жар, вырывающийся из раскаленных недр горы, стал невыносимым. Вместе с горячим паром из Глотки Дракона вырывалось громкое шипение.

Чтобы привлечь внимание ведьмы, Тол’чак поднял над головой сердце-камень. В туманной мгле пещеры кристалл горел собственным светом.

— Вира’ни! У меня есть то, что тебе нужно! То, что нужно твоему Властелину! Не заставляй детей страдать!

Он умолял ее голосом и взглядом.

Ведьма прищурилась. Ее глаза горели яростью. Очень долго они сверлили друг друга взглядами.

Тол’чак начал опасаться, что она все же бросит детей в раскаленную лаву. Ведь она запасла их достаточно.

— Пожалуйста… Я ведь знаю, ты — мать. Прояви милосердие.

Один глаз паучьей королевы дернулся.

— Мать… — пробормотала она.

— Все матери жалеют не только своих детей, но и чужих, — упорствовал Тол’чак. Ее брови беспокойно зашевелились, она кивнула, услыхав последние слова.

— Бедные, напуганные малыши… — Вира’ни взглянула на маленьких огров, будто впервые их увидела.

Она начала опускать детей на пол, но тут из дальнего конца пещеры прозвучало знакомое царапанье когтей по камню. И Тол’чак, и Вира’ни обернулись.

Из Глаза выбежало одно из крабообразных чудовищ. Ужасно обгоревшее, утратившее клешню и две из восьми ног, оно трогательно скулило, попыталось подбежать к ведьме-паучихе, но свалилось и беспомощно покатилось, вызывая жалость.