В окно видно неприветливое серое море со стоящими на рейде кораблями. Майор ФСБ Евсеев сделал очередную запись в прошитом и опечатанном спецблокноте:

«Североморск, штаб флота. Отрабатывается личный состав крейсера, несший службу в момент запуска “Молнии”: Степанков, Лукин, Галушко, Реут, Дуневич, Карпов…»

Впоследствии эти короткие заметки лягут в основу подробного рапорта, где перечисленные фамилии будут фигурировать в качестве «объектов отработки». Все «объекты» – матросы крейсера «Иван Грозный». На морском сленге – «рогатые». Сами себя зовут – «мессера»…

– Кстати, почему «мессера»? – спрашивает Евсеев. Он ни к кому конкретно не обращается, но замначштаба кавторанг Ильин приглаживает аккуратные усики и развернуто отвечает:

– В служебных документах личный состав обозначается «мсс» – матросы срочной службы. А они придумали – «мессера», вроде так красивше…

– Гм… А почему «рогатые»?

Ильин мнется.

– Вроде как намек, что служба тяжелая, приходится рогом упираться. Да мало ли что они придумают, товарищ майор! Не обращайте внимания!

Президентская комиссия наделала шороху в армейских частях и подразделениях ВМФ. Четыре спешно собранные межведомственные группы мгновенно разлетелись по «точкам»: представители военно-следственного комитета, военной прокуратуры, военной контрразведки… А Евсеев возглавляет североморскую группу как признанный «охотник на шпионов». Он думал, что дело Мигунова – «Зенита» осталось в прошлом и благополучно забыто, ан нет – высокопоставленного «крота» на высшем уровне командования разоблачают крайне редко: за всю историю КГБ-ФСБ было всего несколько таких случаев. Пеньковский, Поляков, Мигунов… Короче, раз-два и обчелся.

Северный флот стоит на ушах. По плану боевой работы «Иван Грозный» ушел в дальний поход на полгода, но уже через два дня его вернули. Сейчас у штаба толкутся матросики – курят, смеются, толкаются по-мальчишески, ждут допросов. Настроение у всех хорошее: вины за собой не чувствуют – ну, несли вахту в тот день, и что с того? А командиры озабочены, они-то знают, как дела раскручиваются. Или накручиваются. Святых-то людей нет! А спецы ухватятся за крохотную ниточку, потянут, потянут и вытянут на целый клубок!

От озабоченности и придан комиссии аккуратный капитан второго ранга Ильин в отутюженной черной форме – может, сгладит острые углы, смягчит что-то или соломки подстелит… На крайний случай, хоть разузнает что к чему: в какую сторону копают да что нарыли при отработке личного состава…

Евсеев вздохнул. «Отработанные» – как их ни называй: хоть «объектами», хоть «рогатыми», хоть «мессерами», – вряд ли прольют свет на провал запуска, из-за которого не только отрабатываемые части на ушах стоят – все Министерство обороны на ушах стоит, да что там Минобороны – вся страна на ушах!

– Томочка, ты… вы готовы? – заботливо поинтересовался подполковник Мезенцев, начальник отдела ВСК[16].

– Сейчас, Федор Яковлевич, – отозвалась военный следователь, лейтенант юстиции Калинина. Она подключила ноутбук к принтеру и открыла на экране шаблон протокола допроса. Выглядит лейтенант юстиции великолепно, если бы у Евсеева были такие подчиненные, он бы тоже взял себе в помощь…

– Так я зову? – оживляется капитан-лейтенант Ященко, местный особист. Смотрит он на майора Кузьмина – особиста из Центра, начальника по своей линии, который перебирает пачку личных дел.

Через минуту в кабинет с огромной картой на стене входит паренек – крепкий, круглолицый, ноги калачиком, форма ушита, туго обтягивает фигуру. Настоящий годок[17].

– Галушко Алексей Васильевич, старшина второй статьи, крейсер «Иван Грозный»! – докладывает он, вроде как по уставу, но со снисходительной ленцой, как и положено дембелю. И осмотрелся уверенно, по-хозяйски.

Майор ФСБ в темно-синем кителе и четыре офицера следственного комитета и контрразведки его не заинтересовали. Замначштаба – тем более. Лейтенанта юстиции Калинину он осмотрел более основательно и с видимым удовольствием.

– Присаживайтесь, свидетель! – Мезенцев показал на стул. Старшина сел, явно воспринимая такую предупредительность подполковника юстиции как должное.

– Вы хорошо помните день 15 июля? – начал допрос Мезенцев.

– Еще бы! Всю жизнь не забуду!

– В связи с чем он так врезался в вашу память?

Галушко усмехнулся, обнажив крепкие ровные зубы.

– Как с чем? Президент с Министром не каждый день приезжают. Я на ходовом стоял, у штурвала. Вот так их видел, как вас…