— Пожалуй, из этого города лучше уехать поскорее, — сказал Гроза-Волынский и потянул за локоть бледного Олега.

Олег никогда не видел ни моря, ни настоящих гор. Южная природа поразила его великолепием. Крымская весна была в разгаре. В садах бушевали высокие, пышные кусты невиданных нежно-розовых цветов. Голубело спокойное море, величественное в своей необозримой огромности. Щедрое солнце словно пронизывало ослепительными струями весь Севастополь. Все в нем было для гимназиста необычным. И узкие горбатые переулки в гористой части города, и дома с внутренними легкими террасами, и кафе под открытым небом на улицах, и пестрая разношерстная толпа беженцев, не успевшая уехать вместе с Деникиным на французских пароходах и заполнившая сейчас город.

Третью неделю Олег и Гроза-Волынский жили в Севастополе. Сергей Матвеевич сумел обосноваться на окраине города в доме сапожника Мамеда. Богатые беженцы предлагали в газетных объявлениях большие деньги только за указание свободной комнаты. И каким чудом ухитрился Гроза-Волынский отыскать пристанище, Олег не мог понять. Но найти заработок в Севастополе оказалось еще труднее, чем жилище.

Сергей Матвеевич внимательно разглядывал красочные афиши, расклеенные на заборах. Театр музыкальной комедии ставил пьесы «Миг счастья», «Пупсик», «Когда изменяют друзья — бесятся жены». Гроза-Волынский обошел три театра, но ни в одном устроиться не мог. Олег молча смотрел на его усталое лицо. Он привык видеть своего покровителя уверенным и беспечным. Тайный страх за завтрашний день охватил гимназиста. Он знал, что Сергей Матвеевич вчера снес в комиссионный магазин последнюю ценную вещь — золотые запонки.

Они вышли на людную Базарную улицу. Гроза-Волынский, рассматривая уличные номера над воротами, искал двадцать третий дом. Кто-то ему сказал, что в нем открыта чайная имени генерала Врангеля и в ней ежедневно отпускают посетителям четыре тысячи порций чаю с сахаром бесплатно.

Слух был верный. Над стеклянной входной дверью висела вывеска и на ней действительно были имя и титул Врангеля.

В чайную заходили приезжавшие на базар крестьяне со своим хлебом, даровой чай они пили с удовольствием.

Гроза-Волынский занял столик, за которым сидел пожилой господин с седыми курчавыми волосами, а Олег стал в очередь за чаем. Ему налили только одну кружку, за другой пришлось идти Сергею Матвеевичу.

— Почему такая безумная щедрость? — Гроза-Волынский повернулся к курчавому седому соседу.

— Чай морковный, а вместо сахара — сахарин. Впрочем, сейчас догадаетесь сами. Смотрите!

На возвышение за амвоном поднялся молодой розовощекий священник в рясе защитного цвета и заговорил заученным тоном:

— Православные христиане и вы, инаковерующие! Наша чайная носит имя его высокопревосходительства барона Врангеля. Но все ли знают, кто такой барон Врангель и чего он добивается в священной борьбе против большевизма? Враги Добровольческой армии распространяют злостные слухи, что он немец. Постыдная ложь! Сам барон Врангель неоднократно заявлял в газетах, что в его жилах не течет ни единой капли немецкой крови, что предки его были шведами и что он даже не говорит по-немецки. Православные христиане! Позволю себе напомнить вам, что епископ Таврический, благословляя Врангеля, сказал в своей проповеди незабываемые слова: «Дерзай, вождь! Ты победишь, ибо ты Петр, что значит камень, опора!»

— Дальше можно не слушать, — сказал седой курчавый господин Грозе-Волынскому. — Я видел вас, когда вы ходили к директору театра. Вы артист?

— Да.

— Я тоже. Моя фамилия Неверов. Служил в Москве, в Малом. А сейчас вот радуюсь, что пью бесплатный пустой чай, — он вздохнул и продолжал с грустью: — Нашей братии здесь собралось столько, что можно открыть несколько театров. Но нет помещения. Актеры голодают. Живут только эстрадники, выступающие в ресторанах и кабаках.

Артист пожевал губами и закончил:

— Видимо, придется снова пойти в порт. Сейчас приходит много иностранных пароходов. На грузчиков есть спрос.

Он вдруг потрогал мускулы Сергея Матвеевича.

— Настоящие грузчики вас в свою компанию не примут. Но в порту работает артель интеллигентных грузчиков. Если хотите, пойдемте завтра вместе со мной. Я могу оказать вам протекцию.

— Спасибо, надо посмотреть.

Условившись о завтрашней встрече, артист распрощался и вышел из чайной.

На другой день Сергей Матвеевич и Олег отправились в порт, где в условленном месте их уже поджидал Неверов. Староста артели «интеллигентных грузчиков», лысый, грузноватый человек, искоса взглянул на Олега:

— Сколько лет?

— Семнадцать.

— Чепуха! Скажи пятнадцать — и помиримся.

— Честное слово! — густо покраснел Олег, не умевший врать.

Неверов пощупал мускулы гимназиста и поддержал:

— Юноша крепкий!

Староста махнул в знак согласия рукой: