– Знаешь, что? – презрительно сказала я. – Я сейчас пойду в милицию… вернее, в полицию, и заявлю на тебя!

– Ты еще глупее, чем я думала, – Анжела даже бровью не повела. – Думаешь, мой дом окружит ОМОН, и мужики с автоматами будут требовать клетку с голубем? Да этих голубей на улице летают миллионы! Как ты докажешь, что он – твой? У тебя что, есть на него документы?

Анжела была права. Фактически я не могла доказать, что Гуля – мой.

– У тебя безвыходное положение, – довольно резюмировала Анжела. – Я даю минуту на размышление – согласна ли ты сегодня же прекратить общение с Ваней.

Мне хотелось наброситься на Анжелу, но я понимала, что сейчас в ее руках жизнь Гули. Я была потрясена этой ситуацией – бедный голубь сидит в клетке. Испуганный, может быть, голодный, не понимает, что с ним происходит и почему он взаперти… Гуля очень доверчивый, ручной, поэтому неудивительно, что у Анжелы так легко получилось его приманить. Бедный Гуля стал жертвой интриг моей одноклассницы и ее помешательства на Ване!

Но что мне делать? Что выбрать – Гулю или дружбу с Ваней?

В голове не укладывалось, что слова Анжелы – правда.

– Не ожидала от тебя такого, – от всего сердца сказала я, глядя на фотографию Гули в клетке.

– У тебя осталось полминуты, – сказала Анжела, выразительно указывая глазами на часы.

Ваня – парень, который понравился мне еще два года назад. Сейчас наконец наступил момент, когда недопонимание между нами прояснилось и появилась возможность общаться вновь. Но у Анжелы в клетке сидит Гуля… беззащитная птица, которую используют для манипуляции.

Что дороже – Ваня или Гуля?

Я вспомнила, как подобрала Гулю маленьким птенчиком. Как он летел с крыши и упал на траву. У него вывихнулось крылышко, и я забрала его домой… Гуля для меня самое родное существо, которое всегда выслушает и не предаст…

Я не могла понять, кто мне дороже.

Отличие человека от голубя в том, что человек может постоять за себя, а голубь беззащитный. Анжела заперла его в клетке, и он полностью в ее власти. И сейчас только я могу его защитить. Если соглашусь на условия Анжелы.

– Время вышло, – объявила Анжела. – Ну так что?

От волнения я кусала губы.

– Хорошо, – сказала я.

– Что? – кажется, Анжела не поверила моим словам. Она недоуменно хлопала густо накрашенными ресницами.

– Хорошо, – сквозь зубы процедила я.

– Ты что, согласна перестать общаться с Ваней ради голубя? – Анжела была потрясена.

– А у меня что, есть выбор? – презрительно посмотрела я на нее.

– Ну надо же… – покачала она головой. И вдохновленно сказала: – Ни о чем не переживай, я уже придумала план, как сделать так, чтобы понравиться Ване!

– Это очень мило с твоей стороны, – ядовито проговорила я.

– Не умничай. Так вот, слушай, что надо сделать…

– Ты хоть покормила Гулю? – перебила я ее.

– Покормила, – кивнула Анжела. – Я же не живодерка!

Я промолчала.

Вечером этого же дня, когда стемнело, мы встретились с Анжелой возле старого каштана. Под ногами лежали опавшие листья и спелые плоды, кожура которых была похожа на ежиков.

– Чтобы самой лично во всем убедиться, я буду здесь неподалеку. Стану вот за той машиной и все услышу, – радостно сказала Анжела.

– Иди уже, – процедила я.

– Не хами! Здесь я хозяйка положения, а не ты!

Я с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить. У нее Гуля, и сейчас я от нее зависима.

– Анжела, я не понимаю, зачем тебе нужен Ваня? – я попыталась до нее достучаться. – Ведь тебе нужен не он! Ты просто не можешь смириться с тем, что он не обращает на тебя внимания. Он для тебя просто очередная вещь, которую ты хочешь получить!

– Всегда все происходит по-моему! – закричала Анжела. – Все будет так, как хочу я! Поняла? И если я хочу его получить, значит, он будет моим!

Она гордо расправила плечи и направилась к месту наблюдения. Даже сейчас Анжела вырядилась так, словно шла на праздник в ресторан. Она спряталась за грузовиком, на кузове которого под слоем грязи был виден нарисованный желтый цветок. Этот грузовик со спущенными колесами находится здесь столько, сколько я себя помню. Стоит под солнцем, дождями, ветрами. Ржавеет, оседает, об него бьют бутылки или, наоборот, пытаются как-то облагородить, – однажды кто-то даже нарисовал на нем цветочки.