Они посовещались о мерах, которые могли предпринять. Во-первых, сообщить на остров Тойнен, что здесь произошло — они донесут информацию до царя, тот подымет народ. Во-вторых, следует вооружить оставшихся в живых мужчин и собрать вместе, желательно, в горах, всех женщин и детей. В-третьих, выслать разведчиков, чтобы следили за всеми передвижениями врага. И, конечно, посетить молебен, узнать, чего хотят захватчики, предложить им какой-нибудь обмен на пленников: пурпур, драцену или что-нибудь еще, значимое.

До острова Тойнен можно было досвистеться с одной очень удобной площадки, возвышающейся над морем так, что звуки прибоя оставались где-то внизу. Посланный для этого пастух прибыл на место связи с первыми лучами солнца. Он привычно высвистел человека с соседнего острова, но тут же умолк. Человек с Тойнен попытался обратно вызвать своего переговорщика, но тщетно. Пожал плечами и ушел по своим делам. А гуанча с Лансароте лежал на площадке, ухватившись одной рукой за древко стрелы, пробившей ему горло. Вторая стрела глубоко впилась ему в грудь, так что не оставалось никаких сомнений в том, что не свистеть ему больше. Люди Меура караулили пролив между островами. Им вовсе не хотелось, чтобы кому-нибудь из местных жителей удалось вызвать подмогу. Во всяком случае, до подхода основных сил инквизиторов.

Пришельцы чувствовали себя на Лансароте хозяевами положения: у них были заложники, местные жители пока в изоляции, в случае непредвиденных обстоятельств всегда можно было погрузиться на корабли и выйти в море. Так что подготовка к молебну проходила тщательно и неторопливо.

Восстановили большое распятие, водрузив его как можно дальше от приливной кромки, разбили шатры, обнесли частоколом из нарубленных тут же деревьев — достаточно жиденьким, но вполне способным притормозить врагов в случае набега. Для отца Меура даже подиум какой-то сделали, чтоб тому легче было вещать о счастье, ожидающем всех, даже гуанчей.

Пленных стреножили по ногам веревкой, чтоб те не питали себя пустыми ожиданиями побега. Сначала развязали, было, руки, но потом изменили свое решение, опять лишив их свободы движения. Причина перемены была в том, что одна из женщин, которой было оказано повышенное внимание со стороны некого инквизитора, очень легко сломала тому шею, тем самым избежав дальнейшей неволи — ей сразу же отрубили голову. Бетенкур покритиковал своих подчиненных за поспешность. Можно было все это дело обставить идеологией и религией, тем самым подавляя волю и дух у остальных пленных.

Сам молебен начался уже за полдень, но на опоздание никто внимания не обращал. Вышел один кривоногий парень и подудел в дуду. Другой, вероятно коллега, поднял колокол и поболтал его из стороны в сторону. Звуки, извлеченные из этих инструментов, были неприятными, но пронзительными, так что даже самый глухой козел, бодающийся с кустом шиповника, навострил уши и проблеял в ответ.

Отряд гуанчей, занявший согласно предписанию круговую позицию, перехватился за древки копей. К лагерю пришельцев двинулись два человека: Дюк и Васька.

— Эй, на борту! — закричал Васька. — Открывай ворота. Свои идут.

Португальцы начали открывать хлипкую кривую калитку, но остановились от возмущенного окрика Бетенкура.

— Какие же это свои! — орал он, выпучивая глаза еще больше обычного. — Я их ночью чего-то не видел!

— А зачем ты ночью нас искал? — удивился Дюк.

— Я вас не искал! — даже подпрыгнул на месте Жан.

— Вот потому-то и не видел, — подвел итого Буслай. — Давай, открывай живее.

Они вошли внутрь мимо недоумевающих вооруженных охранников. Васька показал Бетенкуру кулак, тот в ответ состроил злодейскую рожу. Их взаимная влюбленность не была секретом для общественности.

Дюк огляделся вокруг и сразу же предположил, что шансов ворваться в лагерь инквизиторов у гуанчей нет никакого: свободная площадь до частокола простреливалась со всех позиций. А по всему периметру стояли люди, вооруженные луками и арбалетами. И задачей их было не хвастовство друг перед другом.

Несчастные пленные сидели в самом центре, так что и к ним пробраться сложно, и им выбраться — тоже. Словом, простой силой тут добиться ничего нельзя, разве что преждевременной смерти. Ну, а в этом деле торопиться не следует. Инквизиторы чувствовали себя весьма уверенно, по их разговорам Стефан понял, что они очень довольны, что у аборигенов нет своего флота. Ну да, есть повод для самоуспокоения.

Снова зазвучала поганая дудка и колокольчик. Сам святой отец Меур залез на подиум, готовясь толкать речь. По задумкам попа и местные жители должны были подтянуться, хотя бы часть из них. Не могли же они оставить на произвол судьбы своих соплеменниц, жен и детей. Словно в ответ, на берег вышли два полуголых человека — одни с бронзовой кожей, другой с красной.