Стихотворения
вернуться

Лурье Вера Осиповна
Шрифт:
Вчера убрали писем целый ворох, Картины не остались на стене… Мелькнула шляпа с вишнями в окне И куртки кожаной метнулся ворот. Мы не увидимся так много дней!.. Чужим и злым стал за вокзалом город! Гляжу на отсвет красный семафора, Домой не весело вернуться мне … Я «Trautenaustrasse» помнить буду — Свой первый посвящаю вам сонет, Написан искренно, но очень худо, Ведь я еще не опытный поэт. Второй сложить хочу о «Prager Diele», О том, как мурзука — козой дразнили.

«Пять прозвонило на часах…»

Натану Альтману

Пять прозвонило на часах. От солнца отсвет на полу, Девчурки с бантом в волосах Портрет неконченный в углу; Халат купальный на стене… Художник милый здесь живет, Ему не нужен мой приход, Но все равно стал дорог мне С ним встречей двадцать третий год. Я помню как он провожал Меня из «Diele» в феврале, Зоологический вокзал Гремел и грохотал во мгле. А мы стояли на земле! Когда мой проходил трамвай, Он весело кидал: «прощай»! И было радостно потом Входить мне в свой унылый дом! Он знает новые слова, В них слышен окрик бунтарей, Оттуда с родины моей, Где неспокойная Нева И ветер свищет молодой, Всех зазывая за собой!

«Не загрунтована еще земля…»

Не загрунтована еще земля: Булыжники повсюду и ухабы. Да, звоны памятного февраля Замолкли, от того что были слабы! Октябрь круто натянул вожжу И хлыст его гудит, гудит набатом… Я по Берлину целый год брожу — — Сюда давно доносятся раскаты. Не мне дано о будущем гадать. Что я могу! — Глядеть на месяц круглый, Любить, любить и ничего не взять, Не надышаться теплотою смуглой! Нужны другие — крепость ловких рук, И взгляд пронзенный остротою стали Ни в холод зим, ни в летнюю жару, Чтобы они лопаты не бросали.

«Ни золото, ни матовость жемчужин…»

Ни золото, ни матовость жемчужин, В груди неловкой нежности укол. Не выбросить, не положить на стол, И даже не сварить себе на ужин! Упрямой нежности тупой укол, Что делать с ним, он никому не нужен! Я — как ребенок слаб и безоружен, Когда учитель грозно подошел, Молчу смущенная при каждой встрече, Утеряны все верные слова, Под тонкой блузой вздрагивают плечи, Перебирают пальцы рукава, Глаза опущены, чтоб скрыть признанье, Как будто это первое свиданье!

«Одноцветную сплетают нить…»

Одноцветную сплетают нить Сутки равномерно пробегая. Но скажи, о чем мне говорить — Кажется, я ничего не знаю! Настежь растворенное окно, Здесь в июне не запахло летом. Во дворе асфальтовом темно. — Милая наверно не об этом!

Бриндизи

В Бриндизи — кривые переулки, На панелях — мусор и окурки, Мухами облепленные турки, Вечерами голос моря гулкий. В кабачках седые капитаны, Сказками заморскими повеют. А в ларьках печеные каштаны Круто и заманчиво смуглеют. Но еще темнее, чем каштаны, Девушек синеющие косы И заманчивей чем капитаны Статные на пристани матросы.

В Берлине

Бывает боль пронзительнее стали И горячее еще свежих ран. А те, которые ее узнали, Не спрячут шалость в боковой карман. Еще в кафе задорные фокстроты, На улицах вечерний поцелуй — Но так портниха не начнет работы, Не приготовив верную иглу!

На улице

Темно! — «не оступись — провал» — — Рабочие бастуют. Подземный — светится вокзал!.. Оркестр — в кафе танцуют! Гигантским город кораблем Плывет по волнам ночи, И дом стал не похож на дом, На «Tauentzienstrasse» гром Из под земли грохочет! Проваливаться в темноту, Вне времени, пространства, Как хорошо… и знать ты тут, Со мною в этом странствии. Так акробат висит в петле, Полет так детям снится, Пловец так оставляя след, Вдаль по воде стремится.

О, когда б!

Мимо окон промчался зеленый отряд. На углу собираются толпы рабочих, Полицейские всюду с оружьем стоят. Чтобы их разгонять к приближению ночи. Я не знаю кто прав, или кто виноват. Но когда б я могла: «Бейте стекла, громите!» Закричать, штурмовать вместе с этой толпой, Не читая в газете последних событий, То тогда б записала я твердой рукой, Верный ритм уловив, о двадцатом столетье! О когда б я могла быть такою как дети, Или так надышаться любовным теплом, Чтобы после стонать, немотою объята, В темноте отыскать по следам его дом, Сторожить неотлучно дворнягой лохматой, Позабыв все предметы, людей и слова. Мои песни взошли б, как из зерен трава!

«Тот, кто не может, пусть сторонится…»

Тот, кто не может, пусть сторонится, Молчит! А песен наших диких конница Копытами в гранит. Чтобы запели стены города, Услышав нас. Чтобы дрожали старцев бороды. Наш час! Стихом стальным, стихом эпическим Пора давно — Но о символическом и о космическом Не нам дано!

«Скупою горстью падают слова…»