– С каким главой? Какого клана? – автоматически спросил Франсуа. – Постой…

Он замолчал. До лейтенанта дошло, что именно ему только что предложили. Шанс, который выпадает раз в жизни счастливчикам, тем, кому несказанно повезло. Франсуа переглянулся с сержантом – Антуан Коте подобрался, подался вперёд.

– Спасибо, – проговорил он хрипло. – Вы не пожалеете, если сделаете это для нас.

– Ну, и ладно, – заулыбался Каллахан. – Я тоже думаю, что не пожалеем.

– Постой, – Франсуа заглянул июлиту в глаза. – Я – человек прямой. Поэтому спрошу сразу. Если миссия провалится, предложение теряет силу и отменяется?

– Не отменяется, – Каллахан отвёл взгляд. – Откладывается. Если нам не удастся добиться успеха дипломатией – будет война. Вам придётся в ней участвовать, парни. Возможно, и нам придётся. И чем это всё закончится – неизвестно.

На десятое утро пошёл снег. К полудню он повалил вовсю, и к вечеру дорога стала для карет непроезжей. Патрик велел распрягать и дальше передвигаться верхом, ведя запасных коней в поводу. На них нагрузили поклажу – провизию и запасную одежду, с тем и тронулись.

– Долго ещё? – спросил Рич Каллахан, когда вечером, наконец, спешились и разожгли костёр.

– Сутки. – Франсуа бросил на снег лошадиную попону, уселся на неё, скрестив ноги, протянул ладони к огню. – Возможно, чуть больше. Возможно, меньше. Так или иначе, теперь мы можем догнать их в любой момент.

Догнали февралитов к следующему полудню, а вернее, не догнали, а попросту на них напоролись, когда свернули за очередной поворот.

Ехавший в голове Франсуа осадил коня – полтора десятка вооружённых мужчин перегораживали дорогу в ста шагах впереди по ходу. Лейтенант оглянулся – за спиной из леса на Ремень один за другим вымахнули ещё полдюжины.

Франсуа спрыгнул с коня. Демонстративно поднял вверх руки и двинулся февралитам навстречу. Десяток стволов целили ему в грудь, он едва не физически чувствовал, куда войдут пули через секунду после залпа.

Страх, до сих пор сдерживаемый, упрятанный глубоко вовнутрь и подавляемый беспечной болтовнёй на привалах, воспрянул, вырвался из убежища и охватил лейтенанта. С каждым шагом, приближающим его к зимникам, страх разрастался и множился, порождая слабость в коленях, дрожь в руках и холод, сковывающий, сжимающий сердце.

В десяти шагах от февралитов Франсуа остановился. Опустил руки, заткнул их за пояс, чтобы унять дрожь, застыл.

– Кто таков? – От группы зимников отделился коренастый приземистый старик с обветренным грубым лицом и колючим взглядом.

– Лейтенант Мартен, апрельское головное кочевье. Со мной сержант того же кочевья Коте и два июлита – браться Патрик и Рич Каллаханы.

– Что?! – У старика от удивления поползли вверх брови. – Июлиты, ты сказал?

Франсуа кивнул.

– Какого чёрта им здесь надо?

– Подожди, Свейн, – прервал старика плечистый высокий парень. Он, единственный из февралитов, был без шапки, длинные рыжеватые волосы развевались на ветру. – Я знаю этого человека. Ты предводительствовал на торгах, правильно? – обратился он к Франсуа.

Лейтенант сглотнул слюну. Продолжение фразы напрашивалось: «ты предводительствовал мошенниками, значит, получай пулю». Страх достиг апогея, Франсуа чувствовал, что от смерти его отделяет всего шаг.

«Скажи им, что ты ни при чём, – властно заорал внутренний голос. – Что тебя заставили. Ты и в самом деле ни при чём, расценки устанавливал не ты. Да и руководил не ты, руководил Дюпре, аббат».

– Я возглавляю боевое кочевье, – подавил своё второе «я» Франсуа. – Можешь считать, что торги тоже возглавлял я.

– А не ты ли был в феврале с разведкой недель шесть назад? – встрял, вывернувшись из-за спины старика Свейна, круглолицый курносый паренёк.

– Тоже я, – признал лейтенант.

Он вгляделся и узнал собеседника. Это тот сказал тогда на границе февраля и марта «Вы нас достали!».

– Свейн, – повернулся курносый паренёк к старику. – За этого человека ручается Бьёрн Йохансон. Бьёрн говорил, с ним можно иметь дело.

– Дело? – переспросил Свейн. – Интересно, какое. Ладно, допустим. Так с чем вы пожаловали к нам, апрелит?

– Я всего лишь проводник, – быстро сказал Франсуа. – Июлиты попросили нас с сержантом сопровождать их. У них есть к вам предложение. Дипломатическое, они парламентёры.

Старик неожиданно расхохотался.

– Вот как, – отсмеявшись, сказал он. – Дипломатическое предложение, надо же. До сих пор мы гнали святош из весенних месяцев взашей. Они тоже называли себя парламентёрами. И всех это устраивало, какая с нами может быть дипломатия. А теперь, значит, июльских ханжей так припекло, что они решили явиться лично, рискуя отморозить вельможные задницы. Вот что я тебе скажу, лейтенант Мартен, или как там тебя. Отправляйтесь-ка вы восвояси и благодарите своего несуществующего бога за то, что унесли ноги.