Косматый старик, бормоча и бормоча, вытащил из кармана длинный голубой мусорный мешок и принялся нагибаться, вытаскивая из песка всякую нечистоту и складывая их в мешок. На его действия никто не обращал внимания. Он проходил, очищая песок, и тут же позади него кто-то обязательно всаживал в сыпучую поверхность окурок или бросал подальше от себя разорванный пакетик от сухариков и бутылку из-под Варениковского или «Жигулёвского» пива.

– Глянь, Лен, – тронул жену Гена Бялик, – чё тот странный старикашка делает.

– Чего он делает? – лениво откликнулась жена.

– Мусор собирает из песка, сечёшь?

– Ну, и что? Ему, может, за это платят.

– За мусор? – усомнился супруг Бялик. – Не, это идиотство какое-то, что тут за жалованье?

– Роются же в мусорных баках, собирают там чего-то и сдают. И на помойках, свалках тоже, – проговорила супружница. – О, поди, из таких же. Чего ты удивляешься?

– Не знаю, чего удивляюсь. Сам удивляюсь, что удивлён, – буркнул Гена.

А старик всё тихонько шаркал по песку, оглядываясь, вытаскивая из под ног всякую гадость, складывая её в свой мешок.

– Пойду прогуляюсь, – внезапно решил Гена Бялик. – Пойдём вместе?

– Не, – отрезала Лена, не шелохнувшись. – Иди один. Я поваляюсь. Купи ещё пива и копчёной рыбы. Или раков.

– А вафельная трубочка не подойдёт? – буркнул Гена, приплясывая на месте от горячего песка и втыкая ноги в сланцы.

– Нет, – отрезала жена.

Гена, загребая ногами мелкий кварцевый песок, который в древности нанесла на сорок километров морского побережья река Кубань, изменившая своё русло после неудачного строительства казаками канала, отправился вслед за странным стариком.

Мальчик лет шести, возившийся в песке рядом с мамой и папой, заметил его, понаблюдал за его действиями и дёрнул родителей за руки:

– А что вон тот дедушка делает?

Мама и папа глянули.

– Похоже, мусор собирает, – сказала мама.

– А мы же не сорим? – уточнил мальчик.

– Нет. Другие сорят, а дедушка убирает, – сказала мама.

– А зачем он убирает? – не отставал мальчик.

– Чтобы чисто было, – сказал папа.

Мальчик пристально вглядывался в старика. Родители переглянулись.

– Я тоже хочу мусор собирать, – заявил сын.

Выбравшись из песка, которым себя закапывал, он затопал к старику. Родители отправились за ним.

Гена Бялик хмыкнул, увидев, как целое семейство начало собирать в песке мусор в пакетик. Потом белоголовый мальчик подошёл к старику и сказал:

– А куда мусор выбрасывать?

Старик вскинул на него ласковые синие глаза.

– А давай сюда, дружочек. Спасибо тебе и родителям твоим, что помогли мне и морю Божьему.

– А мы совсем не мусорим, – сказал мальчик. – Мы аккуратные.

– И правильно, дружочек, – закивал старик. – Зачем мир Божий обижать? Он ведь тоже заботы и ласки ждёт, как и ты, мой дружочек, и папа твой, и мама. Ну, ступай себе, радуйся. Не забижай никого, хорошо?

Странно было слышать ясные такие слова от морщинистого чучела, совершенно не подходящего к южному солнцу, к синему морю, послушному песку, к нежащимся бледным и загорелым человеческим телам разного срока зрелости и физической формы.

Гена Бялик фыркнул:

– С какого света припёрся этот чудик? Хоть картину с него пиши – «Старый бомж на море». Ладно б отдыхал, на песке валялся, а он окурки на пляже собирает.

Пара с мальчиком вернулась к своим циновке, зонту, ведёрку с совком и сумке со всякой всячиной, а «чудик» неторопливо двинулся дальше, прислушиваясь к разговорам, оглядывая море и песок под ногами.

Три молодые мамочки увлечённо рассказывали друг другу о перенесённых их мальчиками болезнях – ангинах, кашле, пищевых отравлениях, ссадинах и царапинах.

Две бабушки озабоченно опекали двух внуков-подростков, не разрешая им того, другого и третьего, поскольку наслышались ужасов о штормах тягунах, которые утягивали с мелководья в открытое море буквально всё, что не сопротивлялось или сопротивлялось слабо, и вспоминали о жертвах.

Мужчина лет семидесяти – высокий, ухоженный, с аккуратно подстриженными бородой и шевелюрой стоял, криво наклонившись, тяжело опираясь на клюку, и неотрывно смотрел на подбегающие к нему кружевные волны.

Мать и отец обтирали мокрым полотенцем тело своего сынишки, сидящего в инвалидной коляске и безучастно уставившегося на горизонт.

Семилетний пацан радостно бросался в воду, сжимая подмышками надувной круг и оглядывался на маму – полную молодую женщину с коротенькими ручками, доходящими ей едва до талии.