Она стояла прямая, бледная, окаменевшая.

— Знаете, я бы предпочла, чтобы он умер, — недрогнувшим голосом тут же произнесла она.

Лагит обеими руками схватил ее руки и на мгновение крепко сжал их в своих. Затем он сразу же убежал, так как у него к горлу подкатил ком и он чувствовал, что вот-вот расплачется. Черт побери! Черт побери! Теперь-то он решился!

Генеральная ревизия должна была состояться в конце месяца. У майора было еще десять дней впереди. Назавтра он, прихрамывая, доплелся до кафе «Париж» и заказал себе кружку пива. Мелани, увидев его, вся побледнела. Что же касается Фрозины, то она лишь под страхом оплеухи решилась принести ему пиво. Но майор с виду казался очень спокойным. Попросив стул, он положил на него свою больную ногу и осушил кружку, как добропорядочный человек, которому хочется пить. Просидев там около часу, он заметил проходивших по площади Суда двух военных — батальонного командира Морандо и капитана Дусе. Неистово размахивая палкой, он стал звать их к себе.

— Зайдите выпить пивца! — крикнул он, когда они подошли ближе.

Офицеры сочли неудобным отказаться.

— И вы теперь стали захаживать сюда? — обратился Морандо к Лагиту, когда служанка принесла им пива.

— Да, здесь хорошее пиво.

— Выходит, что и вы, майор, принадлежите к «господам из диванной»?

Лагит усмехнулся. Тогда они стали над ним подтрунивать. Но он в ответ лишь добродушно пожимал плечами. Что ни говорите, у нее соблазнительное тело, и те, которые будто плюют на нее, пожалуй, сами не прочь ею поживиться. И тут же, повернувшись лицом к стойке и стараясь сделать любезную мину, он крикнул:

— Еще пива, сударыня!

Мелани от удивления поднялась с места и собственноручно подала пиво. Когда она подошла к столику, майор ее не отпустил. Он, казалось, до того увлекся, что стал легонько похлопывать ее по руке, которую она положила на спинку стула, между тем как она, одинаково привыкшая и к ласкам и к оплеухам, в свою очередь, сделалась очень любезной, приняв ухаживание майора за очередную фантазию этого «тронувшегося» старика, как они с Фрозиной его называли. Дусе и Морандо переглянулись. Вот как! Оказывается, этот чертов майор занял место Юбочника! Тьфу, пропасть! То-то будет смеху в полку!

Но тут майор Лагит, одним глазом поглядывавший через полуоткрытую дверь на площадь Суда, вдруг вскричал:

— Смотрите, Бюрль!

— Да, это как раз его время, — подхватила Фрозина, сама подойдя к двери. — Капитан каждый день после службы проходит мимо нас.

Майор, невзирая на больную ногу, живо вскочил с места.

— Эй, Бюрль! — кричал он, натыкаясь на стулья. — Заходи-ка выпить пивца!

Капитан, ошеломленный, не понимая, каким образом Лагит в компании Дусе и Морандо очутился у Мелани, машинально направился в кафе. Совершенно сбитый с толку, он нерешительно остановился на пороге.

— Кружку пива! — крикнул майор. Затем, обернувшись к Бюрлю: — Что с тобой такое?.. Заходи-ка, присаживайся… Не бойся, тебя здесь не съедят.

Капитан сел, и всем стало как-то не по себе. Мелани принесла пиво, причем у нее сильно дрожали руки, — ее постоянно снедал страх, как бы из-за какого-нибудь скандала не прикрыли ее заведение. Ухаживание майора начинало ее немного тревожить. Она пыталась было улизнуть, как вдруг майор пригласил ее к столику, предложив выпить в их компании. Распоряжаясь, как у себя дома, он успел заказать Фрозине рюмочку анисовки, и Мелани, таким образом, волей-неволей пришлось сесть между ним и Бюрлем.

— Что касается меня, — вызывающе и резко без конца повторял майор, — то я требую уважения к дамам… Будем же французскими рыцарями, черт возьми!.. Ваше здоровье, сударыня!

Бюрль, уставившись глазами в свою кружку, принужденно улыбался. Двое других офицеров, находя этот тост крайне неуместным, порывались уйти. Зал, к счастью, был пуст. Одни только мелкие рантье, сидя за своим столиком, продолжали очередную послеобеденную партию в домино. При каждом доносившемся до них ругательстве они поворачивали головы, возмущенные подобным нашествием и готовые пригрозить Мелани, что если их отсюда вытеснит военщина, то они перейдут в «Привокзальное кафе». С громким жужжанием носились мухи, привлеченные грязью на столиках, которые Фрозина имела обыкновение мыть только по субботам. Сама же она, развалившись за стойкой, углубилась в чтение романа.

— Как? Ты не чокаешься с дамой? — грубым тоном обратился майор к Бюрлю. — Будь, по крайней мере, вежлив!

Заметив, что Морандо и Дусе снова собираются уходить, он продолжал:

— Обождите, черт возьми!.. Пойдем вместе!.. Этот грубиян никогда не умел себя вести.

Офицеры, пораженные этой неожиданной выходкой, задержались у столика. Мелани, желая предотвратить ссору, со смешком покладистой женщины примирительно положила обоим мужчинам руки на плечи. Однако Лагит не переставая твердил:

— Нет, оставьте!.. Почему он с вами не чокнулся? Я не позволю вас оскорблять, понятно?.. Он мне в конце концов надоел, эта свинья!

Бюрль, побледнев от оскорбления, порывисто встал.

— Что с ним такое? — обратившись к Морандо, спросил он. — Он зазвал меня сюда, чтобы устроить скандал? Он пьян, что ли?

— К черту! К черту! — между тем надрывался майор и, в свою очередь вскочив с места, со всего размаху отпустил капитану пощечину.

Мелани едва успела нагнуться, чтобы попутно ей не влетело по уху. Фрозина за стойкой кричала так, как будто ее избивали. Поднялся невообразимый шум. Остальные посетители с перепугу забрались под столик, опасаясь, как бы эти военные не выхватили сабли и не пошли кромсать друг друга. Но тут Морандо и Дусе, чтобы не дать Бюрлю вцепиться в майора, схватили его за руки и принялись подталкивать к выходу. На улице они его немного успокоили, обвинив во всем Лагита. Сегодня вечером они оба в качестве свидетелей доложат полковнику о случившемся, и пусть уж он сам решает, как быть. Спровадив Бюрля, Дусе и Морандо вернулись обратно в кафе, где Лагит, сильно возбужденный и чуть не плача, но в то же время пытаясь изобразить величайшее хладнокровие, попивал свое пиво.