В воскресенье утром первой приезжаю на место и с облегчением замечаю, что закусочная-полна детей. Их веселый гомон отвлечет внимание, и я буду меньше нервничать. Но я все еще полна беспокойства по поводу того, что мне предстоит провести время рядом с Дарси. Я способна совладать с чувством вины, отгоняя прочь все мысли о ней и представляя себе, что Декс свободен и мы опять встречаемся после занятий. Как будто меня еще не осенила идея познакомить его с Дарси. Но сегодня эта тактика не сработает. Боюсь, что близкое общение с ней заставит меня порвать с Дексом, хотя мне чертовски не хочется этого делать.

Минутой позже появляется Дарси с большой черной сумкой, которой она обычно пользуется, когда нужно много тащить, особенно во время поездок по свадебным салонам. Вижу знакомый оранжевый органайзер, который торчит из сумки; он наполнен вырезками

из журналов для новобрачных. Сердце у меня уходит в пятки. Я готова к встрече с Дарси, но не к разговору о свадьбе.

Она целует меня в знак приветствия (я улыбаюсь и пытаюсь выглядеть непринужденно) и принимается рассказывать о том, как Клэр вчера пошла на свидание с неким хирургом по фамилии Скип. Кажется, прошло не очень удачно, потому что Скип оказался недостаточно на высоте, забыл предложить ей десерт, и она заподозрила его в том, что он просто скряга. Мне кажется, что Скип, в свою очередь, заподозрил, что она — невозможный сноб. Может быть, ему просто захотелось домой, подальше от нее. Я не высказываю этого предположения, поскольку Дарси не любит, когда без ее соизволения критикуют Клэр.

— Она слишком разборчива, — говорит Дарси, когда мы проходим на свое место. — Непонятно, чего хочет.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть разборчивой, — говорю я. — Просто у нее в голове какой-то сумбур.

— Что ты хочешь сказать?

— Она несколько ограниченна.

Во взгляде Дарси недоумение.

— Я имею в виду, для нее слишком важны деньги, внешность и связи. Пусть немного понизит планку — и обязательно кого-нибудь подцепит.

— Не думаю, что она именно в этом смысле разборчива, — отвечает Дарси. — Она встречалась с Маркусом, а у него уж точно никаких связей. Он родом из какого-то дурацкого городишки в Вайоминге. И шевелюра у него вылезает.

— Он из Монтаны, — говорю я, удивляясь, насколько же Дарси поверхностна. Подозреваю, что она стала такой со времени переезда на Манхэттен — или всегда была? Но когда ты давно с кем-нибудь знаком, то иногда не замечаешь, каков человек на самом деле. Кажется, до сих пор мне удавалось закрывать глаза на эту — существенную — черту ее характера. А может быть, мне просто не хотелось видеть свою лучшую подругу в таком свете. Но после разговора с Итоном ее ограниченность и бесцеремонность выпирают так, что их невозможно не заметить.

— Монтана, Вайоминг — какая разница? — говорит она, отмахнувшись с таким видом, как будто сама не приехала из провинции. Меня очень злит, что Дарси всегда забывает о наших собственных корнях, а когда разговор случайно заходит об Индиане, называет ее глухой и дурацкой.

— И мне нравятся его волосы, — добавляю я.

Она улыбается:

— Так-так. Ты его защищаешь. Интересно!

Не обращаю внимания на тон.

— Ты общалась с ним после Хэмптонса?

— Пару раз. В основном по электронной почте.

— Звонил?

— Несколько раз.

— Виделись?

— Еще нет.

— Черт возьми, Рейч. Не теряй времени. — Она сплевывает жвачку в салфетку. — Я хочу сказать, не упусти хоть этого. Лучшего все равно не будет.

Изучаю меню и чувствую, как во мне нарастают ярость и возмущение. Какая бестактность! Не то чтобы мне было плохо с Маркусом, но почему это я не смогу найти никого получше? Что это значит, черт подери? Все время, пока мы дружим, считалось само собой разумеющимся, что Дарси — самая красивая, везучая и очаровательная из нас двоих. Но то, что ты по этому поводу думаешь, — это одно. А бухнуть такое вслух — «лучшего у тебя все равно не будет» — совсем другое. Потрясающая наглость. Подыскиваю достойную отповедь, но потом решаю промолчать. Она даже не понимает, какую гадость сказала; виной тому ее изначальное легкомыслие. А кроме того, я, по здравом размышлении, не имею никакого права на нее сердиться.

Откладываю меню и смотрю на Дарси, опасаясь, что она все поймет по моему лицу. Она ничего не понимает. Мама говорит, что у меня всегда все видно по глазам. Но Дарси никогда не видит ни черта, если только не собирается что-нибудь у меня одолжить.

Подходит официант и выслушивает наши заказы — не записывая, это меня всегда впечатляло. Дарси просит тостов и капуччино, а я заказываю омлет по-гречески с сыром чеддер и жареную картошку. Пусть себе Дарси следит за фигурой.

Она вытаскивает свой оранжевый органайзер и начинает ставить галочки.

— Ага. Дел осталось больше, чем я предполагала. Мама вчера звонила и спрашивала, сделано ли то, сделано ли это, так что я даже начала волноваться.

Говорю ей, что у нас уйма времени. Хотелось бы, чтобы его было еще больше.

— Всего три месяца, Рейч. Осень наступит, прежде чем мы опомнимся.

Мне становится не по себе при мысли о том, сколько раз за эти три месяца я увижу Декса. К чему-то мы придем? И чем скорее, тем лучше. Хорошо бы немедленно.

Наблюдаю за Дарси, пока она в ожидании заказа продолжает листать свой органайзер, делая какие-то пометки на полях. Потом исследую омлет. С сыром чеддер. Все правильно. Начинаю есть, а Дарси треплется по поводу свадебной диадемы. Я киваю и слушаю вполуха, все еще под впечатлением ее бестактности.