— Привет, — говорит он. — Извини, что не звонил сегодня. Был кошмарный день. Роджер...

— Все в порядке, — прерываю я.

— Можно прийти? Хочу тебя повидать.

— Нет, — говорю я.

— Нет?

— Никак.

— Ладно... А почему? У тебя гости? — Он понижает голос.

— Да, — отвечаю я, пытаясь говорить естественно.

Смотрю на Дарси. Она шевелит губами:

— Кто это?

Молчу.

— Ладно... У тебя Маркус? — спрашивает Декс.

— Нет. Здесь Дарси.

— Ох, ч-черт... Хорошо, что я решил сначала позвонить, — шепчет он.

— Так мы поговорим завтра?

— Да. Обязательно.

— Приятно слышать.

— Кто это был? — спрашивает Дарси, едва я кладу трубку.

— Итон.

— Брось, это же был Маркус. Уж мне-то ты можешь сказать.

— Нет, это действительно был Итон.

— Наверное, он позвонил тебе, чтобы признаться, что он гей.

— Ну-ну, — говорю я, открывая пакет с едой.

Когда мы поглощаем китайские деликатесы, спрашиваю, как дела у Декса.

— Что ты хочешь сказать?

— Он что-нибудь подозревает?

Она округляет глаза.

— Нет. Он все время занят.

— Нет?

— Абсолютно. Все тот же безмятежный старина Декс.

— В самом деле?

— Да, да. А что? — Она открывает свой спрайт и пьет.

— Просто спросила. Я читала, что если один изменяет, то другой обычно это чувствует.

Она с хлюпаньем втягивает суп с ложки и равнодушно смотрит на меня.

— Я в это не верю.

— Да, я тоже, — говорю я.

В завершение обеда я достаю два китайских печенья. Каждое — из двух половинок. Между ними бумажка с предсказанием судьбы.

— Какое ты хочешь?

Она указывает на то, которое я держу в левой руке.

— Вот это. И пусть оно принесет удачу. Надоело, что мне все время не везет.

Мне хочется сказать, что если она переспала с другим мужчиной и легкомысленно оставила свое кольцо у него в квартире — это не невезение, а сознательный выбор. Разворачиваю свое печенье, разнимаю половинки и молча читаю то, что написано на бумажке. «Тебе есть за что благодарить судьбу».

— Что там? — Дарси непременно хочет знать.

Читаю вслух.

— Хорошо.

— Да, но это не предсказание. Это констатация факта. Ненавижу, когда попадаются такие штуки.

— Это может значить «тебе будет за что благодарить судьбу», — говорит она, разворачивая свою бумажку. — А у меня пусть будет написано, что эта бразильская сука вернет мое кольцо.

Она молча читает и смеется.

— Что?

— Здесь написано то же самое, что у тебя. Хреновина. Массовое производство.

Да, но только одной из нас будет за что благодарить судьбу.

Дарси говорит, что ей нужно идти и держать ответ перед Дексом. Она снова начинает плакать и берется за сумочку.

— Может быть, ты ему скажешь вместо меня?

— Ну уж нет. Не собираюсь ни во что впутываться, — отвечаю я и сама удивляюсь идиотизму этой формулировки.

— Повтори еще раз, что мне нужно сказать?

— Что ты потеряла кольцо в спортзале.

— А мы успеем купить новое до свадьбы?

Я говорю «да» и вдруг понимаю, что до сих пор она не выражала никаких чувств по поводу того, что Декстер купил ей кольцо.

— Рейчел...

— Да?

— Ты, наверное, думаешь, что я ужасный человек. Пожалуйста, не надо. Раньше я никогда ему не изменяла. И впредь не буду. Я действительно люблю Декса.

— Верю, — говорю я, гадая, сдержит ли она слово.

— Ты думаешь, я плохая?

— Нет, Дарси. Все ошибаются.

— Я знаю, это была ошибка. От начала до конца. Мне в самом деле очень жаль.

— Вы предохранялись? Вспоминаю диаграмму в медицинском кабинете: у партнера могли быть связи с десятками других женщин, о которых ты ничего не знаешь, — с кем они спали и все такое.

— Разумеется!

— Хорошо. — Я киваю. — Позвони мне, если я тебе понадоблюсь.

— Спасибо, — говорит она. — Спасибо за то, что ты меня выслушала.

— Не стоит.

— Ну и разумеется... никому не рассказывай. Вообще никому. Итону, Хиллари...

А Дексу? Можно рассказать Дексу?

— Конечно. Я никому не скажу.

Она обнимает меня и хлопает по спине.

— Спасибо, Рейчел. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Когда Дарси уходит, я начинаю думать: рассказать или не рассказать? Представляю себе, что сдаю экзамен — стало быть, эмоции побоку.