– Жалеешь?

В голосе нотки разочарования и боли.

– Нет. Просто сочувствую. Я - мать, я все понимаю.

Владимир не посмотрел на нее, но внутренне напрягся.

– Я час назад приказал в твоем Андрее просверлить маленькую дырочку, а потом сжечь вместе с машиной. Это ты тоже понимаешь?

Вероника тяжело вздохнула.

– Вы это говорите, чтобы я начала вас презирать?

– Ты и так презираешь. А я уже привык. Меня этим не удивишь. Я не конфета чтобы все любили.

Вероника посмотрела на его заострившийся профиль.

– Если бы ваши внучки вас хорошо узнали, они любили бы вас гораздо больше чем конфеты.

Наверно если бы она ударила его в солнечное сплетение даже тогда на его лице не застыло бы такое болезненное выражение.

– Молчи, Вероника. Итак тошно. Молчи. Я потом с этим разберусь. Со всем, что в душе сейчас творится. Асланова через пять минут мой снайпер в машине поджарит.

Вдруг Ника почувствовала, как холодный пот заструился по спине.

– Девочки! Они должны быть с Андреем. Они могут быть в этой машине.

Владимир резко въехал на улицу с новостройками, где еще только зарождался новый район, и кроме подъемных кранов и гор песка и цемента ничего не было. Ни одной живой души. Остановил автомобиль.

– Сиди в машине, слышишь? Сиди и не высовывайся, чтобы не случилось.

– Я так не могу.

– Тебя приковать наручниками или могу поверить на слово?

Вероника схватила Владимира за руку.

– Там мой муж и возможно там мои дети, я не буду сидеть и ждать неизвестно чего. Вы бы ждали?

– Я нет. А ты будешь.

С этими словами он вышел из автомобиля и заблокировал пультом все двери.

Ника закричала, ударила руками о стекло. Но Владимир уже побежал в сторону стройки.

Время набатом билось у нее в висках. Вероника дергала ручки, стучала в стекло. Сигналила. Ни души в этом проклятом месте. Посмотрела на часы. Две минуты пролетели как секунды. Вероника зажмурилась, закрыла лицо рукой и локтем выбила стекло. Осколки посыпались ей на колени, оцарапали кожу на щеке и на запястье. Повыбивав осколки, Вероника вылезла из машины и бросилась вслед за Владимиром. Каблуки мешали бежать. Сбросила туфли и помчалась босиком по снегу, чувствуя, как ледяная земля обжигает пятки. Она услышала выстрел. Каркнули вороны, взмыли в небо и тишина. Глухая, мертвая тишина. Ника побежала что есть силы.

– Андрей! Андрей! Где ты?!

Она не чувствовала, как по щекам катятся слезы от безысходности, от жуткого предчувствия беды.

Словно в замедленной съемке Ника увидела двух мужчин на снегу, возле до боли знакомого "БМВ". Они лежали неподвижно. Застыли в неестественной позе.

– Андрей!
– ее крик разорвал тишину, отдал эхом в опустелом районе, пронесся в воздухе и исчез. Медленно Ника приближалась к неподвижным мужчинам. Куртку Андрея и пальто Владимира она различала без труда. По снегу расползлось темно-красное пятно. Она подошла ближе и прижала руку ко рту. Андрей сидел, прислонившись к дверце автомобиля, и смотрел на Владимира, который лежал сверху на нем с запрокинутой головой. Андрей был жив. Ника видела, как тяжело он дышит и смотрит на Коршуна. Мертвого Коршуна. В глазах Андрея пустота, шок. Он повернул голову к Нике. И тут она бросилась к нему со всех ног, сжала в объятиях. Андрей вскрикнул от боли.

– Живооооой! Андрюша живооой!

Асланов обнял ее одной рукой за плечи.

– Живой, милая, конечно живой.

Ника посмотрела на Владимира. Казалось, на его губах застыла улыбка. Голубые глаза смотрели в небо.

– Он появился из ниоткуда, навалился на меня опрокидывая на землю и раздался выстрел. Я так ничего и не понял. Передал его человеку дискету, шел к машине и тут он.

Послышались завывания сирен. С такой отчетливой громкостью, что у Ники заложило уши.

– Где девочки, Андрей? Где девочки?

– У Скворцова. Ника...Ника...

Внезапно глаза Андрея закатились, и голова упала на грудь. Вой сирен приближался. Раздался топот ног. Вероника отодвинула тело Владимира и тряхнула Андрея. Приложила палец к его шее, нащупывая пульс. Слабый нитевидный, тот едва прослушивался. Андрей истекал кровью. Вся куртка спереди быстро окрашивалась в красный цвет.

Вероника бросилась навстречу ОМОНовцам, размахивая руками.

– Быстрее, тут раненный быстрее!

Андрей с трудом разлепил тяжелые веки. Казалось, все тело налилось свинцом. В голове взрывались многочисленные вспышки боли. Увидел белый потолок, как в тумане, повернул голову и чуть приподнялся. Поморщился от резкой боли. В кресле, свернувшись калачиком и закутавшись в белый халат спала Вероника. Андрей со стоном уронил голову на подушки, посмотрел на капельницу, на приборы у постели. И вдруг с облегчением понял, что все кончено. ВСЕ НАКОНЕЦ - ТО КОНЧЕНО.