Строго нравственная философия Канта, национальное воодушевление и идеальный порыв к свободе шиллеровских творений оказали свое возвышающее действие на мысль и чувства народа. Романтическая школа писателей обратила внимание на сокровища древнего германского духа и быта. Яркий блеск немецкого рыцарства сверкнул своей поэзией миннезингеров, своими героическими фигурами и песнями. Древние, давно заглохшие чувства германского народного духа снова ожили. Опять зазвучали песни о лесной тишине и майском воздухе, о саде роз и золотом кладе Рейна, и в то же время Бетховен изливал в захватывающих и потрясающих душу звуках ту «надежду на избавление» и ту силу, которые жили в немецком народе в те дни.

Никто не содействовал с таким рвением, с таким убеждением и энергичным мужеством развитию патриотического духа, как Фихте. В «Речах к немецкой нации», которые он произносил зимою 1807/08 г. в Берлине перед многочисленной и избранной аудиторией, он в резких выражениях указывал на язвы и недочеты своего времени, с увлекающим красноречием проповедовал эгоистичному, ослабевшему поколению необходимость серьезного нравственного развития, национального воспитания, говорил об истинной религии, любви к доброму и благородному, о возвышенном идеализме, доказывал, что «ни человек, ни Бог и никакое из всех возможных событий не может нам помочь», но что только «мы сами можем себе помочь, если нам нужна помощь». Так величаво и прекрасно, глубоко и гордо, так доступно народному пониманию и с таким практическим смыслом со дней Лютера не говорил перед лицом немецкого народа еще ни один человек.

Инициативе идеалистического философа следует приписать также другое дело истинного освобождения. Пруссия решилась преобразовать быт народной школы в духе Песталоцци и при содействии его учеников осуществить великий идеал, витавший перед ним: «Воспитать самостоятельно мыслящее и могучее поколение».

В том же направлении работал Шлейермахер, богослов, лишенный всяких предрассудков. Его свежие и вдохновенные проповеди углубляли нравственно — религиозную жизнь и, со своей стороны, указывали национально — патриотическому духу правильный путь.

Из круга этих патриотических ученых, к которому принадлежали в особенности Вильгельм фон Гумбольдт, друг Шиллера, государственный муж «периклова величия» Нибур и другие, вышла инициатива основания Берлинского университета. Идеям Гумбольдта соответствовало требование, чтобы новая высшая школа (1810) ставила научное исследование и знание в связи с деятельной жизнью, чтобы она считала оживление и поддержание немецкого патриотического духа одной из прекраснейших своих задач. Основание ее осталось поэтому духовным памятником национального подъема немецкого народа.

Большое участие в пробуждении патриотической мысли принимал и Эрнест Мориц Арндт, человек здорового немецкого духа, необузданного порыва к свободе, аскетической строгости нравов, который «учил ненавидеть французов настоящим честным гневом». Его «Дух времени» (Geist der Zeit), первая часть которого появилась в 1807 г., своей пылкой ненавистью ко всему' ненемецкому и своей страстной любовью к отечеству могуче повлиял на национальный подъем и был патриотическим подвигом в лучшем смысле этого слова.

Рука об руку с нравственным воспитанием шла здоровая телесная дисциплина. Реорганизаторы военного устройства настойчиво указывали на ценность сильного физического развития юношества; гимнастика стала приобретать значение важной части в плане воспитания и начала решительно содействовать подъему народа, особенно когда несколько лет спустя «отец гимнастики» Ян довел это средство телесной дрессировки до полного совершенства.

Естественно, что все более благородные течения патриотической ненависти к господству чужеземного деспотизма сливались в чувство самой горькой обиды, вызываемое национальным угнетением. Древнегомеровское изречение: «Нужно лишь знамение, чтобы спасти отечество», изречение, которое лучшие умы нации неустанно проповедовали и подготовляли своими речами и писаниями, проникало во все более и более широкие круги населения. «Идеологам» открывались сердца и умы сотен тысяч людей из народа. Ибо «именно идеи двигают массы, облагораживают жизнь и составляют бессмертную сторону исторического существования». Были времена, когда зашевелились все глубины жизни, когда стали раскрываться самые тайные сокровища души. В человеческом сердце покоятся таинственные силы, непонятные, даже внушающие страх мудрствующему уму. Непрестанно проистекают они из неизведанной глубины, «из мистической первоосновы человеческого существа». И чем хаотичнее шум мирской суеты, чем ужаснее разрушение, гибель, отчаяние, тем могущественнее они сказываются. «Когда раскрывается чудесный мир души, безотчетно господствующий без доказательств, несомненный, всемогущий, когда, оскорбленный в своем тихом святилище, он восстает в нравственном возмущении, тогда он располагает силами гнева, которые непреодолимы». В таком настроении прусский народ шел на «священную войну».

В содействии нравственно — научной жизни, патриотическому образу мысли, солидному народному образованию, в распространении великой идеи национального возрождения принимали известное, хотя и не слишком заметное участие тайные общества и союзы, возникавшие в самых различных местах и тесно сплачивавшие единомышленников.

Под свежим впечатлением убийства Пальма марбургские студенты еще до Иенской катастрофы учредили тайный союз «для сохранения немецкого национального духа и свободы», между тем как одновременно Фридрих Пертес серьезно разрабатывал с несколькими друзьями план создания ферейна, который бы объединял всех «друзей отечества» от Альп и до Балтийского моря. В качестве духовного главы этого «союза истинно немецких людей» он наметил Иоганна фон Мюллера, ставшего впоследствии ренегатом.

В мемуаре, который Гарденберг в 1807 г. прислал из Риги, по вопросу о реорганизации прусского государства, он наводил короля на мысль, что «в такое время тайные союзы неизбежны», и рекомендовал «для распространения хороших политических принципов» ложи франкмасонов, тем более что и Наполеон стремился использовать этот союз человечества для своих целей и велел избрать своего зятя Мюрата в гроссмейстеры.

Серьезные задачи ставили себе те патриотические ферейны, к которым принадлежали такие лица, как Лео фон Лютцов, граф Шазо, Реймер, Эйхгорн, Шлейермахер и другие лучшие представители военных, ученых и горожан. Покупали оружие, насколько хватало ничтожных средств, старались собрать единомышленников в Германии, подбодрить их, придать им храбрости.