— Разумеется.

— И об этом говорят в городе?

— Конечно. Но вы, кажется, удивлены? Может быть, мне не следовало всего этого говорить? Тысяча извинений, но это так естественно. Очарование фрау Гартман способно растопить даже сибирский лёд.

— Неужели это может быть правдой? — спросила Валя не столько Герду, сколько самоё себя.

— Можете не сомневаться. Не случайно господин капитан так увлечён театром, — уже торжествовала свою победу Герда. — Бедная фрау капитан, я ей очень сочувствую, но таков уж удел всех женщин…

Герда не успела ничего больше сказать, потому что открылась дверь, и вошла Люба.

— Вот, пожалуйста, возьмите деньги, — обратилась она к посыльной. — Какие красивые пионы!..

— Красивые… — не глядя, ответила Валя.

— Что это ты вдруг стала такая сердитая?

— Очень благодарна, фрау капитан, — сказала Герда, вставая. — Я передам хозяину, что вы остались довольны.

— Да, да, передайте, — подтвердила Люба. — Всего наилучшего.

— Очень благодарна, фрау капитан.

Герда направилась к двери. На пороге она остановилась, посмотрела на Валю, на её помрачневшее лицо и с удовлетворённым видом вышла.

Люба отошла от букета. Она села напротив Вали, минутку смотрела на неё молча и, наконец, спросила:

— Отчего это мы так надулись? Кто нас обидел?

Валя решилась. Пусть Люба знает всю правду, какой бы она горькой ни была.

— Люба, я хочу серьёзно поговорить с тобой.

Тон у Вали был едва ли не трагический. Люба не смогла сдержать улыбки.

— Что такое случилось?

— Люба, ты очень любишь Сергея?

— Да, очень. Ты спрашиваешь так, будто сама собираешься объясниться ему в любви.

— А Сергей тебя любит?

— Любит.

— Ты в этом убеждена?

— Вполне. Да что такое случилось? Почему тебя заинтересовали наши отношения?

— Так, ничего особенного.

В последнюю минуту Валя испугалась. А может быть, тут всё не так просто, как показалось ей на первый взгляд. Но раздумывать было уже поздно.

— Спросила ты неслучайно, — сказала Люба. — Что же произошло?

— Ничего. Я только подумала…

— Что ты подумала?

— Ничего особенного.

— А всё-таки. Если уж начала, так договаривай.

В голосе Любы прозвучали тревожные нотки, и Валя поняла, что договорить придётся.

— Я тебе сейчас всё расскажу… Я тебе открою глаза.

— Я и так не слепа.

— Нет, ты слепа и глуха. Ты, наверное, не знаешь даже, о чём говорит весь город.

— Действительно, не знаю.

— Весь город говорит, будто Сергей влюблён в эту самую Эдит Гартман.

Безграничное удивление отразилось на лице Любы.

— Валюшка, родная моя, выпей воды и успокойся, — сказала она.

— Ты слепа, ты ничего не видишь, — не сдавалась Валя.

— Ты меня удивляешь, Валя. Подхватила какую-то сплетню, настаиваешь на ней, да ещё сердишься, когда я не верю. Я слишком хорошо знаю Сергея…

— Уж очень ты доверчива.

Люба задумалась. Её занимало уже не Валино подозрение, а нечто более значительное и важное.

— Погоди, погоди, — медленно сказала она. — Тут и вправду, кажется, есть над чем поразмыслить.

— Вот видишь, и до тебя дошло.

Несколько минут Люба молчала, обдумывая своё предположение. Лицо её стало серьёзным, почти суровым.

— Валя, ты эту сплетню сама сочинила или от кого-нибудь слышала? — нетерпеливо спросила она вдруг.

— Какая разница, откуда это исходит?

— Разница большая.

— Никакой!

— Говори сейчас же: ты сама это придумала или тебе кто-нибудь сказал? — рассердилась Люба.

— Ага, оказывается, ты ревнива! Знала бы, так никогда не начала бы такого разговора! Можешь сама всё проверить.

— Ты пойми, Валя, это не мне нужно. Всё может оказаться серьёзнее, чем ты полагаешь.

— Личные дела всегда кажутся нам очень важными.

Люба не выдержала. Она приблизилась к Вале, заглянула ей в, глаза, положила ей руки на плечи и крепко встряхнула девушку.

— Ты сейчас же мне всё расскажешь!

— Скажу, скажу, — быстро согласилась Валя. — Только отпусти меня.

Она отошла подальше и быстро проговорила:

— Об этом толкует весь город, даже посыльная — и та проливала тут слёзы жалости и сочувствия к тебе.