Мирин перестала жевать и посмотрела на Калена. Целлика фыркнула.

— Почему бы тебе самому её не спросить? — голос полурослицы был ласков, поэтому её слова не были принуждением [36] .

Кален покосился на Мирин.

— Ты разговаривать умеешь? — он нахмурился под взглядом Целлики.

— Я... — ответила девушка. — Я умею разговаривать.

Целлика лучезарно улыбнулась.

— Давай, милая, — произнесла полурослица. — Расскажи ему то же, что поведала мне!

Мирин смущённо потупилась в стол.

Целлика хлопнула в ладоши.

— Она за-гад-ка! — воскликнула полурослица так, словно это было величайшее на свете приключение. — Она не знает, кто она или откуда взялась — только имя и пару моментов из детства.

Кален взглянул на Мирин, уставившуюся на кусок хлеба.

— Да?

Та кивнула.

— И всё, что ли? — например, то, как я обнаружил тебя нагую в аллее, к слову, — подумал он.

— Кален! — подскочила Целлика от его тона. — Где твои манеры!

Мирин только покачала головой.

— Я помню немногое... чуть-чуть из детства, — голос у девушки был тоненький, а слова звучали со странным акцентом, словно бард рассказывал старинную сказку.

— Моя мать — её звали Шалис — она вырастила меня одна. Я никогда не знала собственного отца. Я была в ученицах у волшебника — его звали... Я не помню, — Мирин вздохнула. — Я порой вспоминаю, но это, знаете, выглядит как давние-давние сны. Словно я спала на протяжении многих лет и не могла проснуться.

Кален разглядывал темнокожую девушку. Выглядела та экзотично — калишитка, хотя и с примесью других кровей. Эльфийские корни тоже проглядывались — вряд ли родители, скорее, родственники во втором колене. Было очевидно, что повзрослев, девушка станет прекрасной, но и сейчас она оказалась довольна миловидна.

— Ничего больше? — спросил Кален. — Откуда ты родом?

Мирин пожала плечами.

— Это был город или деревня? — Целлика ожгла Дрена взглядом, и тот поспешил добавить: — Если ты, конечно, помнишь.

— Город, — медленно произнесла Мирин. Глаза смотрели невидяще. — Там было холодно... холодно из-за моря. Серые каменные строения, песок на улицах. Ночи проводятся за закрытыми на замки дверьми, когда снаружи бродят кошмары. Они ждут там, то есть, создания ночи. Лики, сотканные из теней.

Целлика растерянно посмотрела на Калена, который только покачал головой.

— Что за город? — спросил он.

— Запад, что-то связанное с западом, — сказала она. — Но я не могу точно вспомнить.

— Западные Врата? — предположила Целлика.

Мирин покачала головой.

— Может быть.

Кален в ответ пожал плечами.

— Вполне, — подытожил мужчина. — Я не знаю, какие «кошмары» ты имеешь в виду — уже на протяжении века в тенях прячутся только сомнительные личности, по большей части, ничего иного. С тех пор, как Гедрин со своими рыцарями изгнали вампиров...

Кален замолчал, когда Мирин потупилась, а её плечи начали дрожать, словно девушка вот-вот расплачется. Целлика пронзила Калена взором, и тот вздохнул.

Они сидели в тишине довольно долго — минула сотня вздохов или около того — не говоря ни слова. Дрен проглотил несколько ложек жаркого, но оно было безвкусным. Мужчина отпил подогретого сидра и постарался расслабиться.

Он посмотрел на Мирин, изучая черты её необычного лица, пытаясь понять, откуда она могла явиться. Её нельзя было назвать прекрасной— всё-таки без пламенной короны, что на ней была в аллее, девушка выглядела не так впечатляюще, подумал Кален, но в её чертах ещё угадывались мягкость и некая детскость. В старой рубашке Дрена она и выглядела как ребёнок, но если бы на ней было платье или даже настоящий наряд...

Целлика прищурилась.

— У тебя ещё вопросы, сэр Острый Глаз?

Мирин резко подняла голову и взглянула на Калена в ожидании.

— Ешь своё жаркое, — сказал тот Целлике грубее, чем хотел.

Мирин вновь потупилась, залившись румянцем. Кривую улыбку на лице Целлики сменила недовольная гримаса.

Кален решил не обращать внимания на них обеих и хотел было уже доесть сам хлеб, но перед ним на столе осталась только ложка. На другом конце стола Мирин двумя руками уплетала его завтрак. Любопытно — он даже не думал, что девушка способна так далеко дотянуться.