Если эти речи произносились с целью притупить бдительность Сталина и его сторонников, то они не достигли цели. Игра Преображенского была столь очевидна, что в своем покаянном выступлении Радек резко осудил некоторые пассажи из его речи. (Верный своей репутации шутника, Радек старался развеселить выступавших. Судя по стенограмме, на протяжении небольшой «покаянной» речи Радека смех раздавался восемь раз.) Осудил явно фальшивые покаянные речи Рыкова, Томского и Бухарина и С. М. Киров. В своей речи на съезде он говорил: «Вот возьмите Бухарина, например. По-моему, пел как будто по нотам, а голос не тот. (Смех, аплодисменты.) Я уже не говорю о товарище Рыкове, о товарище Томском… Им очень трудно стать на партийные позиции».

Ссылаясь на очевидцев и прекрасно знавший сам подлинную цену самобичеваний и восхвалений Сталина вождями оппозиций, И. Дейчер писал, что между собой «они все говорят о ненависти к Сталину… Они продолжали называть Сталина Чингисханом Политбюро, азиатом, новым Иваном Грозным. Их ворчание и эпитеты немедленно сообщались Сталину, у которого всюду были уши. Он знал истинные чувства униженных им противников и цену их публичных славословий. Но он был уверен, что они не пойдут дальше резких устных выражений своего политического бессилия. Правда, у ветеранов оппозиции были туманные надежды на будущее. Тем временем они выжидали и сдерживали своих более молодых и нетерпеливых стронников». Чего же ждали и на что надеялись руководители разгромленных оппозиционных платформ, прикрываясь лицемерной игрой в покаяние?

Будучи уверенными в своей правоте и ошибочности курса, взятого партией после их поражений, вожди разбитых оппозиций ожидали предсказанного ими неминуемого краха сталинской политики. И все же они учитывали, что и после XVII съезда партии, на котором они публично объявили о своей недавней вредоносной деятельности, некоторых из них оставили в составе ЦК ВКП(б), хотя и на положении кандидатов в члены ЦК (Бухарин, Рыков, Томский). Пятаков же был избран членом ЦК.

Оппозиционеры могли рассчитывать на то, что в случае обострения политической обстановки Сталин вновь обратится к ним и введет их в высшее руководство. Если же ситуация так ухудшится, что Сталин и его окружение будут безнадежно дискредированы, то партия может попросить бывших вождей оппозиционных платформ возглавить ее и страну. Они прекрасно знали, что люди склонны быстро забывать всё на свете. На опыте дискуссий в 1923–1924 годах они знали, что через несколько лет многие члены партии забыли события дореволюционной жизни, Октябрьской революции, споры о Брестском мире. Они не без оснований полагали, что миллионы советские людей забудут и их покаянные речи. В условиях же великой катастрофы, которая надвигалась на страну, теоретические дискуссии по поводу возможности построения социализма в одной стране и даже политические споры об отношении к нэпу и кулачеству будут быстро забыты. Не случайно значительную часть своей речи на съезде Бухарин посвятил угрозе для СССР и всего мира, исходящей от гитлеровской Германии.

Пока же съезд продемонстрировал единство партии, полную поддержку Сталина и его курса. Распространившаяся в ходе горбачевской перестройки версия о том, что при тайном голосовании в ходе выборов членов ЦК Сталин потерпел поражение, не соответствует действительности. При этом подчеркивалось, что наибольшее число голосов получил С. М. Киров. Утверждалось, что реальные данные голосования были впоследствии сфальсифицированы.

Однако в 1989 году в июльском номере журнала «Известия ЦК КПСС» был опубликован информационно-аналитический материал относительно голосования на XVII съезде. В протоколе счетной комиссии по голосованию на съезде, заверенном ее председателем В. Затонским и секретарем комиссии, все кандидаты в ЦК получили абсолютное большинство голосов. М. И. Калинин и И. Ф. Кодацкий были избраны единогласно. За И. В. Сталина было подано 1056 голосов и 3 голоса против него. За С. М. Кирова было подано 1055 голосов и 4 голоса против него. Авторы опубликованного материала пришли к выводу: «Нет оснований для подозрений в фальсификации итогов голосования».

Слухи о противостоянии Сталина и Кирова были порождены теми кулуарными дискуссиями, которые вели некоторые видные деятели партии накануне XVII съезда, в ходе встреч на московских квартирах. В них участвовали Г. Орджоникидзе, Г. Петровский, М. Орахелашвили, А. Микоян, Б. Шеболдаев и другие. На них выдвигались предложения переместить Сталина на пост председателя Совета народных комиссаров или ЦИК, а на пост генсека ЦК ВКП(б) избрать С. М. Кирова. Хотя ряд историков делали из этого вывод, что речь шла о заговоре против Сталина, скорее всего предложение о замене Кирова Сталиным на посту генерального секретаря не мыслилось его авторами как свержение Сталина, а лишь как отстранение Молотова. Поскольку авторитет Сталина был неоспоримым, значение поста председателя Совнаркома вновь обрело бы такое же значение, как и в годы, когда им был Ленин. В то же время не исключено, что кто-то из участников этих встреч считал Молотова виновным в невыполнении первого пятилетнего плана и от него хотели избавиться.

Следует обратить внимание на то, что каждому делегату съезда вручили огромную книгу «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства» размером с большой фотоальбом. Книга, посвященная не только данной стройке, но и всей пятилетке, была проиллюстрирована большими портретами, которые располагались перед отдельными главами в следующем порядке: И. В. Сталин, Г. Г. Ягода, С. М. Киров, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович. При этом председатель Совнаркома В. М. Молотов был удостоен лишь небольшой фотографии в конце книги. Известно, что в это время советских руководителей перечисляли в строгой зависимости от их тогдашнего положения в партийной иерархии: Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович, Калинин, Орджоникидзе, Куйбышев, Киров, Андреев, Косиор. Возможно, что авторы книги таким образом предлагали изменить значимость различных руководителей страны. При этом получалось, что заместитель председателя ОГПУ Г. Ягода оказывался вторым в этом иерархическом перечне после И. В. Сталина.

Такой измененный порядок перечисления советских вождей вряд ли был случайным. На протяжении всей книги восхвалялась деятельность ОГПУ, особенно заместителя председателя этой организации — Генриха Ягоды. В работе над книгой о строительстве Беломорканала приняли участие многие литераторы. Помимо Максима Горького и других упомянутых выше, книгу писали: Алексей Толстой, Михаил Зощенко, Валентин Катаев, Вс. Иванов, Вера Инбер, Лев Никулин, В. Шкловский, Бруно Ясенский и другие.

Еще задолго до написания этой книги Ягода старался использовать близость с самым видным писателем СССР тех лет Максимом Горьким (Пешковым). Ягода активно использовал в своей профессиональной деятельности и других литераторов. В. Кожинов называет следующих писателей, которые сотрудничали с ОГПУ: «И. Э. Бабель, О. М. Брик, А. Веселый (Н. И. Кочкуров), Б. Волин (Б. М. Фрадкин), И. Ф. Жига, Г. Лелевич (Л. Г. Калмансон), Н. Г. Свирин, АИ. Тарасов-Родионов и т. д.» Особую поддержку руководство ОГПУ оказывало руководству Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) во главе с Л. Л. Авербахом. На даче Ягоды часто собирались писатели, критики, драматурги и журналисты. Многие из них стали играть для Ягоды такую же роль, какую играли публицисты из «школы Бухарина» в прославлении Бухарина.

Книга была отредактирована лично Максимом Горьким, руководителем РАПП Л. Л. Авербахом и членом коллегии ОГПУ С. Г. Фириным. «Перековка» бывших врагов советской власти изображалась авторами книги как процесс сотворения чекистами новых людей. В уста Ягоды были вложены слова: «Мы в них живую душу вдунем». В то же время в главе, написанной М. Горьким, говорилось: «К недостаткам книги вероятно будет причислен и тот факт, что в ней слишком мало сказано о работе 37 чекистов и о Генрихе Ягоде». Писатель это объяснял их «скромностью».