Перестрадаешь – поймешь:

ты еще духом воспрянешь.

Встанешь, вспорхнешь, запоешь,

тем, кем задумано, станешь.

Перестрадаешь – поймешь:

хоть велика будет плата,

что неприемлема ложь,

как бы ни ранила правда.

Перестрадаешь – поймешь:

душу не перелицуешь!

Легкой походкой пойдешь,

мимо беды протанцуешь.

…Перестрадаю, пойму.

Все, что сжигало, сжигаю!

Но никому, никому

этого не пожелаю.

В какой-то миг неуловимый,

неумолимый, как года,

я поняла, что нелюбимой

уже не буду никогда.

Что были плети, были сети

не лучших дат календаря,

но доброта не зря на свете

и сострадание не зря.

И жизнь – не выставка, не сцена,

не бесполезность щедрых трат,

и если что и впрямь бесценно, —

сердца, которые болят.

Как просто быть счастливой в этом мире!

Весенняя земля – в апрельском мыле.

И надо жить, последний снег любя,

любя траву – иль, восхитясь поправкой,

намек на то, что скоро станет травкой,

в ней увидав намек и на себя.

Как просто быть счастливой в этом мире,

когда всю слякоть ливни с улиц смыли!

И душу поскорее ты омой

свободным смехом, светлыми слезами,

и мир впервые жадными глазами

открой кому-то и себе самой.

Как просто быть счастливой, и не надо

печалиться земным подобьям ада:

измене друга, гибели любви…

Опять учись терять, искать, сражаться

и в зеркале надежды отражаться

отвагою каракулей: «Живи!»

Вести себя, как твеновский мальчишка,

и замечать восторженно почти что,

как бабушки качают головой,

с беспечным бескорыстием трудиться

и обществом ребенка насладиться,

пока он мал, пока еще он твой.

Пока ребенку нужен твой совет,

все – в этом, что у жизни ты просила.

Быть матерью – завидней доли нет.

Быть матерью – счастливейшая сила.

Пока тебе дает советы мать, —

пусть их и перерос, вкушай их сладость,

Ребенком быть – такая благодать!

Ребенком быть – счастливейшая слабость.

Были слова, но потом, а сначала

новорожденное счастье лучилось.

Смысла от вымысла не отличала,

не замечала: не получилось!

Верилось сложно, тревожно, несмело.

Нежно надежда надеждой лечилась.

Ты не сумел? Или я не сумела?

Больше не важно: не получилось.

Нынче тебя я прощаю, отступник,

завтра окажешь и мне эту милость.

Завтра, быть может, опомнится, стукнет

в сердце… Да поздно. Не получилось.

Стало единственное единичным.

Неомрачаемое омрачилось.

Дышит душа безнадежным, больничным.

Что приключилось? Не получилось.

Я за бронею, и ты уже в латах.

Церковь восторга от нас отлучилась.

Милый, не надо. Нет виноватых.

Это бывает. Не получилось.

Это бывает. Это бывает.

Как я убийственно обучилась,

что и любовь, и любовь убивает!

Милый, воскресни! Не получилось.

Прости, что непростительно

груба, упряма, зла,

но соль была просыпана,

просыпана была.

Старинная примета,

наивная уже:

ты – как щепотка света

ослепнувшей душе.

Я знала, не проспит она

все, что прозреть могла…

Но соль была просыпана,

просыпана была.

Наветами опутанный,

сидел ты за столом —