— Только твердость, — прошипел Лайнус. — Для них обоих не может быть абсолютно никаких оправданий; в отношении тебя от них требовались лишь лояльность и профессиональное отношение, которого ты заслуживаешь. Их работа заключалась в том, чтобы помочь тебе собрать все составляющие сюжета, чтобы ты могла красиво преподать материал и выглядела при этом наилучшим образом. Они этого не сделали. И я их выставил.

— Все правильно, Лайнус. Ты — босс. И ты являешься им намного дольше, чем я, но все равно мне беспокойно. — Лорен положила руку ему на плечо.

— Эй, — сказал Лайнус, гладя ее по волосам. — Прекрати, ты должна быть уверенной, и в первую очередь в себе. Твоя аудитория сразу почувствует, если это будет не так.

— Ты прав. — Наигранным жестом Лорен прикоснулась к глазам. — Но это давление и вообще…

— Крошка, тебе нужно всего лишь расслабиться, оставаться самой собой и довериться мне. — сказал Лайнус. — Если я сделал настоящую телезвезду из Констанс, я сделаю ее и из тебя тоже, детка.

— Прошу тебя, Лайнус, не называй меня «детка». И не относись ко мне, как к ребенку. Ты мне можешь этим только навредить, и мы оба это знаем. В конце дня — даже в конце утра, если быть более точным, — там, перед камерами, окажусь я, и судить будут обо мне, так что все давление приходится на меня. — Лорен швырнула подушку через всю комнату.

— Это нормально, Лорен. Тебе даже повезло, — сказал Лайнус. — Помню, как чудила Констанс накануне вечером, перед тем как занять место, которое уступила ей Элиза.

— И ты ее успокаивал так же, как меня? — подозрительно спросила Лорен.

— Не смеши меня, Лорен. Разумеется, нет. Ничего такого, как у нас с тобой, между мной и Констанс не было. Я действительно успокаивал ее, но при этом и пальцем ее не коснулся.

Лайнус нагнулся, чтобы поцеловать ее, но она, обиженно надув губы, отодвинулась. В дверь кабинета постучали. Если Доминик О'Доннелл и удивился, увидев исполнительного продюсера и его новую ведущую сидящими рядом на диване, то виду он, во всяком случае, не подал.

— Что там, Дом? — спросил Лайнус.

— Я просто хотел кое о чем тебе сообщить, хотя почти на сто процентов уверен в том, какой будет твоя реакция.

— Валяй.

— Первый раз разговор зашел об этом еще несколько недель назад, но теперь издатель некоего Джейсона Воана предпринял настоящий прессинг, чтобы на этой неделе тот попал на телевидение. Помнишь? Это тот парень, которого Констанс обвинила в мошенничестве.

— Ну, помню, — сказал Лайнус, зевая и прикрывая рот рукой.

— В общем, в его новой книжке есть несколько по-настоящему серьезных обвинений в адрес Констанс. Он говорит, что она сломала ему жизнь.

— И я еще помогу ему сделать это публично? С какой стати? — спросил Лайнус, поднимаясь с дивана и снимая свой пиджак, висевший на спинке кресла.

— Я так и думал, — сказал Доминик. Он развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Как и остальные сорок миллионов американцев, Элиза в понедельник утром постоянно переключала телевизор с «КИ ту Америка» на «Дейбрейк» и обратно, пытаясь не пропустить дебют Лорен Адамс в качестве ведущей на «КТА», а также посмотреть, как команда «Дейбрейк» отреагировала на потерю женщины, которую они специально пригласили, чтобы вести утреннее шоу для всей их телевизионной сети. Обе программы предсказуемо сосредоточились на истории Констанс Янг. Этой теме фактически и были посвящены первые полчаса шоу на обоих каналах. На случай если кто-то из зрителей на уик-энд куда-то уезжал, вся информация, которая сообщалась в течение последних двух дней, до мельчайших подробностей была повторена, пересказана и переупакована.

Опытный глаз Элизы отметил, что Лорен Адамс заметно нервничала. Она допускала мелкие ошибки, время от времени смотрела не в ту камеру, запиналась на некоторых словах, пропустила несколько реплик. Но Элиза догадывалась, что ни один телевизионный критик не станет судить Лорен за это слишком строго. После того, что произошло с Констанс, было понятно, что Лорен будет трястись. Очень тяжело начинать свою работу в такой обстановке, и Элиза сопереживала Лорен, подозревая, что зрительская аудитория может испытывать те же чувства. Если Лорен в первые дни после смерти Констанс поведет себя правильно, если ей удастся выбрать оптимальный баланс между образом влиятельной журналистки и живым человеком со своими слабостями, у нее есть потенциал, чтобы завоевать доверие и любовь зрителей.