— А какой подвиг совершил мальчик? Расскажите, пожалуйста, — прошу.

…Тонкий зубчатый лес, заболоченный луг, камыш, чёрные и рыжие клубы дыма с огненными сердцевинами — рвутся снаряды.

Пушки, миномёты, автоматы, штыки — ничто не в силах пробить брешь в нашей обороне. Полк майора Козлова стоит насмерть. Тогда гитлеровский генерал бросает на этот маленький клочок земли авиацию, подтягивает на транспортёрах пополнение, окружает полк, прижимает к непроходимому болоту.

Гремит радиорупор, картавый голос горланит: «Русские, сдавайтесь! Ваш полк окружён, рассечён, вы голодаете, у вас нет боеприпасов, много тяжелораненых…»

К сожалению, всё это было правдой.

В первую ночь окружения ни одному нашему воину не удаётся проскользнуть сквозь сплошную стену заградительного огня и фейерверк осветительных ракет.

В особо тяжёлом положении оказалась рота младшего лейтенанта Пекуры. Её бойцы стоят уже около двадцати часов по пояс в болотной воде и сдвинуться с места до наступления сумерек не могут. Раненых приходится держать на «стульчиках», сплетённых из рук.

Пекура, однако, не теряет надежды прорваться. Его смущает другое: почему гитлеровцы после долгого молчания возобновили обстрел. Выкурить задумали? Только так.

Кое-где камыш загорелся, задымил. Командир роты прикладывает бинокль к глазам, следит за лесом, откуда вражеская артиллерия ведёт огонь.

— Товарищ младший лейтенант, видите? — спрашивает санинструктор, пожилой усатый сержант Ловченко. — Что-то движется к нам. Кастрюля… Синяя.

Пекура недоверчиво, с опаской взглянул на сержанта: что с ним? Не мерещится ли старому храбрецу горячая каша? Четвёртые сутки без еды!..

— Голодному всегда каша со шкварками чудится, — замечает он, смеясь.

А санинструктор не унимается.

— Вон у той балки, товарищ младший лейтенант, правее орешника.

— Кастрюля, — соглашается поражённый командир роты.

Он снова поднимает к глазам бинокль. Бугор, купа кустарников и синяя кастрюля рванулись к нему.

Эмалированная посудина приближается к камышам, как чудо. Теперь вся рота наблюдает за волшебной, неизвестно откуда появившейся кастрюлей. Она движется так, будто солдаты тянут её к себе бечёвкой.

Вблизи посудины неожиданно разрывается снаряд, и в небо поднимается гриб земли. Поднялся и не спеша опускается, накрывает бугор чёрным облаком.

Напряжённое ожидание. Рота ждёт, когда осядет пыль, рассеется дым.

— Целёхонька! — восклицает кто-то из бойцов.

Да, кастрюля цела. Только теперь уже стоит на одном месте.

Напряжённое ожидание. Рота ждёт, когда осядет пыль.

Мелькают секунды. Тронулась. Правда, теперь продвигается вперёд медленными, слабыми рывками.

— Человек, — первым замечает младший лейтенант Пекура. Через минуту: — Пацан! Убьют его фашисты, убьют!..

— Товарищ младший лейтенант, разрешите. Я белочкой шмыг, шмыг, — предлагает кто-то.

— Нельзя. Нас здесь нет, ясно?

— Ясно, товарищ младший лейтенант!

— Камыш горит, а мы не выходим — значит в болоте никого нет, — поясняет командир роты.

Был бы он, Пекура, один, то немедленно бросился бы на выручку мальчишке, но поставить на карту жизнь шестидесяти двух подчинённых он не имеет права. В кастрюле, вероятно, что-то съестное. Было бы очень кстати. Ребята уже начали потихоньку жевать камыш. И надо подать малышу сигнал, чтобы не лез сюда: для него опасно и роту демаскирует.

Младший лейтенант подходит к самому краю болота, раздвигает рукой сухие стебли и осторожно просовывает голову. Расчёт у него простой: если пацан его заметит, то он, Пекура, жестом прикажет немедленно убраться.

Между тем кастрюля, ярко выделяясь на фоне пожелтевшей травы, продолжает свой путь по отлогому, спускающемуся к болоту бугру.

Густой орешник остался позади, впереди — ничем не прикрытый луг. Головы мальчика не видно. Белеют лишь его ноги…

Младший лейтенант начинает размахивать руками, мысленно отдаёт одну команду за другой: «Назад! Бросай кастрюлю! Приказываю! Назад, убьют!»

Мальчик не замечает сигналов. Вот он уже достиг середины луга, где чернеют ямы и разбросанные вокруг них комья бурой земли.

— В воронку, в воронку! — слышит Пекура тревожный шёпот.

Оглядывается: сержант Ловченко. Он нервно теребит свои длинные усы.

Справа слышится выстрел пушки. Осколочный снаряд летит низко с мягким шуршанием, словно по земле тянут дерево с листьями. Мальчик, взмахнув руками, вскрикивает. Вслед за этим начинается беглый артиллерийский налёт.