— Будьте любезны повторить, герр Гайтлер, — сказал Тру в телефонную трубку. — На нашем конце линии небольшие помехи.

Чарльз наклонился около письменного стола и рванул телефонный провод. Тру встал. Чарльз напрягся, но старший брат всего лишь положил на стол бесполезную телефонную трубку.

— Я полагаю, что то, зачем ты пришел, — дело настолько неотложное, что не могло подождать, даже пока я заключу соглашение на несколько миллионов долларов?

Издевка, звучавшая в его голосе, окончательно вывела из себя Чарльза.

— Тебе известно, почему я здесь, ублюдок.

Тру усмехнулся.

— Послушай, Чарльз, ты достаточно хорошо знал нашего старика, чтобы вообразить, чтобы он когда-нибудь признал себя отцом двух ублюдков. И если я один из них, то кем же является моя сестра-близнец?

— Я пришел, чтобы поговорить о Гизелле.

— А конкретней?

— Она все еще моя жена! Я не желаю, чтобы она еще раз наставила мне рога! — Он планировал сказать совсем не это, но не мог остановить поток слов, рвавшихся с языка. — Я не допущу, чтобы ты ей сделал еще одного ублюдка. С меня довольно одного раза! Держись от нее подальше, Тру. А не то пожалеешь.

Тру смотрел на него, прищурив глаза.

— Что с тобой, герой войны? Разве ты не знал, что Брайан Ролингс забрался туда первым?

Тру молчал.

Чарльз хихикнул.

— Так ты действительно не знал об этом, а? Могу поклясться, ты думал, что она рассказала тебе все. Эти огромные синие глаза одурачат кого хочешь, ведь правда? — Он от души забавлялся. — Старший братец попался. Никогда не думал, что доживу до такого дня. — Он разразился таким хохотом, что слезы выступили у него на глазах.

— У тебя все? — холодно спросил Тру.

— О да, — Чарльз безуспешно вытирал слезы. — Клянусь, отец не ценил бы тебя так высоко, если бы узнал, как легко она обвела тебя вокруг пальца.

— Мне нужно работать, Чарльз.

— Я как раз собрался уходить. — Его снова охватил смех. Чарльз выкатился из кабинета Тру и, не в силах справиться с приступом смеха, хлопнулся в кресло напротив секретарши.

На столе зажужжал зуммер телефона внутренней связи.

— Пришлите кого-нибудь починить у меня телефон, — послышался голос Тру.

Чарльз, глядя на секретаршу, хохотал до изнеможения. Потом отправился поискать чего-нибудь выпить.

* * *

Как только лимузин остановился у обочины тротуара, раздались хлопки фотовспышек. Тру помог Гизелле выйти из машины. Они оба оказались залитыми светом. Смерть Трумана Вейла в прошлом месяце многое изменила. Теперь женщина мечты Гизелла Дюран появлялась на публике рука об руку с одним из самых богатых людей в мире, и объем продаж продукции Гизеллы Дюран головокружительно увеличивался. Интересно, понимал ли это Тру, размышляла Гизелла.

Понимал ли он, как его богатство повлияло на отношение к ней окружающих? Она видела, как изменилось выражение лиц репортеров и фотографов, толпящихся вокруг них. Эти лица говорили, что нарушение его моральных норм считается в порядке вещей. Даже ее переезд в его дом пресса обошла молчанием. В конце концов, она была женщиной, походить на которую мечтало множество других женщин. Такое изменение в восприятии ее прессой вызвало перемены и в самой Гизелле.

— Не двигайтесь, — закричал кто-то, и Тру подчинился, обернувшись к ней с гордой улыбкой. Затем им удалось наконец добраться до двери.

Скоро, думала она. Скоро она будет достаточно уверена в его... любви, чтобы попросить его исполнить самое заветное ее желание — получить опекунство над дочерью.

На приеме была такая масса народу, что Гизелла едва могла дышать. Но она умудрялась двигаться в толпе, обмениваясь любезностями с половиной Нью-Йорка и все время ощущая на себе взгляд Тру. В его взгляде было что-то странное, будто он оценивал ее, взвешивал.

Позднее, когда он помог ей сесть в машину, она спросила:

— Что случилось, Тру? Ты хочешь спросить меня о чем-то? Я вижу это по твоему лицу.

— Ты очень тонко чувствуешь.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Пригласи меня к себе и угости шампанским.

Она усмехнулась.

— Хорошо.

Гизелла откинула голову на спинку сиденья. Машина мчалась по улицам Манхаттана. Кое-какие слухи, возможно, и ходили, но Тру был весьма скрупулезен в том, что касалось их проживания в отдельных квартирах. Они никогда не проводили вместе целиком всю ночь, хотя Гизелла неожиданно обнаружила, что ей все больше и больше хочется этого. С тех пор как на них обрушилась новая волна интереса к ним публики, он стал еще более щепетильным во всем, что касалось ее репутации.