И тут шут, нагнавший приятеля, выхватил из воздуха широкий меч и одним махом срубил колдуну голову.

Саша, очнувшийся в своем саркофаге, наверняка удивился не меньше меня.

— Беги, ищейка. Ты мне враг, но не так с тобой бороться надо.

Петюня отключил ловушку, и я тут же набросил на него свой куб. Шут оторопело и обиженно раскрыл рот, но у меня не было времени что-либо объяснять. Его третий товарищ вот-вот появится у моей машины.

Выход из «сферы». Вселенский пылесос в несколько мгновений засосал мое сознание в тело. Так, сколько у меня времени?

Больно ударившись грудью о консоль, я выкарабкался из саркофага и забарабанил в перегородку, отделяющую кабину от кузова:

— Игнат! Игнат!

Сквозь узкое окошко я видел, как водитель улыбается своему придуманному миру. Своим гребаным тропикам.

— Твою ж мать, Игнат! — заорал я.

Что делать? Вслушиваясь в мир за бортом фургона, я лихорадочно соображал. Решение пришло само.

В саркофаг. Консоль. Датчики. Ввод. Где тут твоя «сфера», Игнат?

Меня выбросило в воду метрах в ста от пляжа, на котором развалился загорающий водитель.

— Игнат! Выходи! Срочно выходи! Беда! — очень тяжело плыть и кричать одновременно, но у меня получилось.

Водитель спал. Господи, он забирается в конструкт, чтобы выспаться на пляже?! Чертов идиот. Проклятый чертов идиот!

— Игна-а-ат!

Несмотря на то что я нахожусь в виртуальном мире, мои руки и ноги гудят от борьбы с волнами, и потому я переворачиваюсь на спину.

— Игна-а-ат!

И тут я вижу в ярко-синем небе точку самолета. Черт. Это не он идиот. Это я идиот. Дотягиваюсь сознанием до облаков и вселяюсь в программу улыбающегося пилота.

Когда потерявший управление «Боинг» врезается в остров и размазывает виртуального Игната по песку, я выхожу из его схлопывающейся «сферы» и возвращаюсь в фургон. Маты вылетевшего из конструкта водителя для меня звучат ангельской песней.

— Игнат! — задыхаясь, ору ему. — Красный код! Красный код! Машина! Убийца!..

Слышу, как к нашему фургону подъезжает автомобиль, и мешком вываливаюсь из саркофага. Рассаживаю ладонь о какой-то мусор на полу и охаю от боли. Там, снаружи, раздается стук захлопнувшейся дверцы, и тут же в кабине бахает выстрел.

Замираю в ужасе. Все? Нет больше Игната?..

— Ото ж ведь, — вдруг басит водитель и выходит на улицу. Повторяет: — Ото ж…

Лязгает запор фургона, открываются двери.

— Эк ты вовремя меня… — озадаченно говорит Игнат. За его спиной виднеется автомобиль с включенными фарами и тело в пятне света на асфальте. — Но жестко. Самолетом. Ну ты даешь… Это губитель, что ли? С автоматом вылез, представь?!

Губитель… Точно.

— Покарауль, — приказываю ему и лезу обратно в саркофаг. Ладонь неприятно саднит, когда я опираюсь на борта.

Консоль. Датчики. Ввод.

Петюня сидит на мостовой за стеклянным кубом и плачет. Увидев меня, он всхлипывает и утирает нос рукавом. Но ничего не говорит. Боится. Рядом с ним ржут над чем-то сказочные стражники и снуют улыбающиеся горожане.

— Я бы отпустил тебя, — говорю ему, подходя. — Но у меня контракт.

— Я же тебя спас, — хнычет он. — Я же…

— А чего других-то не спасал? Но я обещаю, что твое содействие будет учтено при рассмотрении дела.

— Другие — они другие. Другие могут жить. Там. Не здесь, — тихо говорит он. — Они не понимают ничего, эти другие.

Вхожу в ловушку, кладу руку ему на плечо и считываю с образа шута все необходимые для задержания данные: идентификаторы «сферы», имя, фамилия пользователя, дата рождения, адрес, социальный статус, потоковое видео с онлайн-камеры его прибора.

— Я же тебя спас… — обреченно повторяет он.

Я изучаю видео и ошарашенно хлопаю глазами. Перед моим взором предстает больничная палата. Убогие часы над дверью, мутные разводы на плохо покрашенных стенах. В углу покосившийся старенький холодильник с наклеенным листом инвентаризации. На белой койке, в паутине проводов и капельниц, лежит обтянутый кожей скелет. У окна мигает огнями аппарат жизнеобеспечения, а рядом с кроватью сидит пожилая женщина с опустошенным лицом и читает книгу. Губы ее шевелятся, и я неожиданно для себя чувствую предательское щипание в носу.

Вот ты каков, Петюня. Вот что загнало тебя в конструкт… Террорист и маньяк. Хулиган и бунтарь. Калека и чей-то сын.

Губитель, спасший мне жизнь. Прикованный к кровати бедолага, вынужденный наблюдать за тем, как бездарно прожигают свою драгоценную жизнь те, кому повезло больше.

Я смотрю на Петюню и чувствую себя чудовищем.

А ведь обычно все предельно просто. Отчет в бригаду скорого реагирования, сопровождение группы захвата, высаженные двери, координация с бойцами, чтобы не спалить мозг преступнику, — и, собственно, само задержание.